Невеста по объявлению - Лесана Мун

class="p1">- Да, это был комплемент, - снова дарит мне улыбку, чуть грустную, не затронувшую синих глаз. – Желаешь первая посетить ванную комнату?

- Э-э… нет… я пока переоденусь, иди ты первый.

Герцог просто кивает и уходит, по пути расстегивая рубашку. Уже возле двери говорит:

- Твои вещи для сна висят на двери гардеробной.

И скрывается в ванной, плотно закрыв за собой дверь.

Подхожу у вышеуказанной комнате, заглядываю. Действительно, на двери, в бумажном чехле, висит что-то на вешалке. Беру это, несу к кровати. И только тут раскрываю.

Красотища! Нежного, молочного цвета ночная рубашка с рукавами до локтя, длиной до самого пола. Из какого-то очень приятного, мягкого материала. И халатик. Длинный, с кружевами. Все очень целомудренно, и в то же время, определённый намек на игривость присутствует.

Решаю переодеться в предоставленную одежду сейчас, до ванны. Если честно, свадебный наряд, безусловно, прекрасен, но уже надоел. Эта широкая юбка, в которой и в туалет нормально не сходить, и сидеть не удобно. Этот корсет, пусть и аккуратно, но сжимающий ребра и мешающий дышать. Это декольте, которое, кажется, вот-вот и сползет вниз. Не мое это все! Я всегда предпочитала простые, делового стиля костюмы. Блузки, брюки, пиджаки. А тут такое… Потерпела денек и хватит.

Удивительно быстро и легко снимаю платье. Была готова, что придется просить помощи у мужа, но нет, справилась сама. Еще легче расправляюсь с панталонами и чулками на подвязках. Скручиваю белье и прячу в складках платья, которое складываю на диване.

Пока переодеваюсь, кажется, что слышу какой-то приглушенный звук, похожий на стон. Прислушиваюсь. Нет, тишина. Когда уже завязываю пояс халата, опять слышу этот же звук. А потом падение чего-то стеклянного, звуки разлетевшихся осколков. И они доносятся из ванной комнаты!

Быстро, почти бегом, подхожу к двери, негромко, помня об императорских шпионах в гостиной, стучу.

- Вейн? Все в порядке?

В ответ мне – тишина.

- Вейн? Скажи что-нибудь? Если будешь молчать, я зайду!

И все равно ответа нет.

- Я вхожу!

Открываю дверь понемногу, чтобы, если что, Вейн успел меня остановить, но в ванной все так же тихо. Тогда я распахиваю настежь и от увиденной картины вскрикиваю, в ту же секунду бросаясь к мужу.

Глава 23-1

Он лежит до пояса голый на полу, лицом вниз.

- Вейн? – опускаюсь рядом с ним на колени. – Вейн?

Ответом мне служит такой же стон, какой я уже слышала. Глаза мужа закрыты, на лице застыла гримаса боли. Мне становится страшно. Во-первых, потому, что ему явно плохо, а я не знаю, чем помочь. И во-вторых, не факт, что я в принципе могу хоть что-то сделать, чтобы облегчить состояние Вейна.

Скрипя зубами и пыжась, стараюсь перевернуть мужа с живота на спину, чтобы рассмотреть. Может, где-то есть рана? Я же заметила раньше, что у него какой-то бледный, нездоровый вид, но не придала этому значения, дурища!

С трудом мне удается перевернуть Вейна. Мне казалось, я готова ко всему, но то, что открылось передо мной сейчас, заставляет отползти подальше и замереть. По телу мужа разливаются какие-то руны. Черными очередями тянутся они по груди, спускаются на плечи, подобно змеям ползут к кистям. Если бы эти руны просто лежали на коже, я бы только удивилась, что в этом мире есть татуировки. Но вот это их шевеление и ползанье. Бр-р-р-р!

А потом я замечаю то, в чем, кажется, и есть проблема. В самой середине груди Вейна есть что-то, похожее на рану. Круглое, черное, с ответвлениями, ползущими по плечам и залезающими даже на шею и подбородок, лежащего герцога.

Это последствие дуэли? Чем можно нанести подобную рану? Почему герцог ничего не сказал? Наверняка, это противозаконно! Да, барона наказали, но за такое, уверена, положено что-то покруче, чем конфискация имущества.

Вопросов много, а единственный, кто может на них ответить – лежит без сознания. Набравшись смелости, снова подползаю к Вейну поближе. Аккуратно дотрагиваюсь рукой до его лба и тут же убираю пальцы. Горячий! Ужасно! Надо срочно что-то делать, иначе я рискую остаться вдовой, даже не консумировав, пусть и ложно, брак!

За ноги, потихоньку, перетягиваю Вейна в спальню, чувствуя себя так, словно двигала трехстворчатый шкаф с антресолью.

Так, думай, Дарья! Кто может помочь?! Единственный, кто приходит в этот момент на ум – бабуля. Да, старушка с придурью, но частенько владеет очень интересной информацией, плюс ей, как и мне, невыгодно, чтобы герцог болел или, не дай бог, умер.

Дальше… как ее сюда пригласить, учитывая шпионов в гостиной? Бегу быстро в ванную, смачиваю водой найденное там большое полотенце, накрываю герцога от талии до шеи. Распахиваю балкон и задумчиво смотрю на него. Если чуть поднапрячься, то можно перелезть на балкон моей спальни. Конечно, снег и лед, лежащие на перилах – не улучшают мои и без того слабые альпинистские навыки, но и бездействовать…

Решено! Лезу! Снимаю халатик, чтобы не путался под ногами, становлюсь ногой в домашней туфле на порог балкона, когда раздается стук в дверь. Из гостиной! Быстро закрываю балконную дверь и спрашиваю:

- Кто там? Мы заняты!

- Внучка, открой, я принесла наши семейные реликвии, без них никак нельзя! Брак не получит благословение рода!

От огромного облегчения, что слышу голос бабули за дверью, едва не падаю с ног. Быстро открываю дверь и, игнорируя вытаращенные глаза шпионов, затягиваю бабушку в герцогскую спальню, тут же закрывшись на засов.

- Выручайте! Я не знаю, что делать! – показываю рукой на лежащего и едва дышащего герцога.

- Да куда уж тебе, - махнув рукой, старушка присаживается возле моего мужа, сдвигает полотенце, долго рассматривает вс увеличивающиеся черные руны на мужском теле, потом встает. – Красавчик, да?

Подмигивает мне и наливает себе полный стакан из графина, стоящего на столе. Пока я моргаю глазами с открытым ртом, бабуля залихватски опрокидывает в себя порцию, способную уложить здорового мужика. Крякает, вытирает рот рукавом халата.

- Бабушка?

- Да все будет нормально, - отмахивается от меня. – Вейн молодой, сильный, не помрет. Во всяком случае не сегодня. Хотя с магией у него перебор. И, судя по искусственно запечатанным каналам, ситуация активно ухудшается.

- Мы можем ему