Храм жизни - Алексей Сергеевич Изверин

Крылья не слушались, упали с плеч, словно тяжелая ноша.

Тогда я пошёл к храму.

«Мы куда это собрались? Эй, Мирослав, ты меня слышишь? Ты что задумал? Доберемся до коробки, и валим отсюда на Дорогу! Пусть боги разбираются сами! Слышишь? Это не наша война, это не наш бой!»

«Миро. Они уничтожат город».

«Уже уничтожили! Нам тут делать нечего!»

«Мы не пройдем мимо!»

«Мы — пройдем! Мирослав! Опомнись!»

«Миро, мне обязательно надо приказать тебе, чтобы ты понял?»

«Нет, Мирослав. Хорошо. Пойдем и надерем ему задницу».

Он ждал меня на развалинах храма.

Крыши не было, куски колонн валялись вокруг, белоснежный мрамор закопчен, засыпан каменной крошкой. Уцелели ступени и, как ни странно, алтарь, возле которого и стоял человек.

Человек мне показался знакомым.

Патриций Фламиники, с острыми чертами лица. Давно, давно его обнимали две стройные девушки с рабскими метками, когда он разглядывал меня, пикирующегося с паладином Богини Андроником.

— Приветствую тебя, брат. — Сказал человек. — Твой бой на арене был великолепен. Квинт Менелий на Фламинике рвет остатки волос на голове, жалея, что упустил такого бойца. Моё имя Август Котта. Слышал ли ты обо мне?

— Да лучше б никогда и не слышал! Ты мой брат? Да ты уничтожил целый город!

— Там не было людей, только куклы! — С достоинством ответил патриций. — Этот мир населен куклами, Абсолют! Тысячей больше, тысячей меньше… Создатели наштампуют новых за пару дней. Или ты жалеешь сатиров и нимф? Да это ещё хуже, обычные биороботы! Пустое!

— Прости. Я не могу тебе позволить творить то, что ты делаешь.

— А я не могу остановиться. — Кривая улыбка, то ли на лице, то ли в мыслях.

И в этот момент я ударил.

Сердце пламени вытянуло всю энергию окружающего мира, обрушивая её на человека.

Разные частоты, помехи, гармоники.

Тот миг, когда в бой вступил Миро, я пропустил.

Мы стояли друг напротив друга, а вокруг нас бушевала энергия. Сплеталась, расплеталась, соединялась вновь, похожая на штормовые волны.

Удар, парирование, удар. Колебания энергии, выкачиваемой с изнанки мира. Распадающиеся в прах деревья, люди и животные, сходящие с ума. Волны тьмы и света.

Так же не сразу я понял, что этот бой мне не выиграть. Владыка существовал на свете много дольше, чем я, умел и знал больше, набрал больше артефактов. Он увереннее обращался с Универсальным эффектором, Сердце пламени прокачивало больше энергии, Конструктор быстрее анализировал атаки, выстраивал защиту и давал ответ.

Чистейший белый свет возник в мире, придя с изнанки, камень под ногами патриция вскипел, испаряясь. Удар Артемиды был страшен.

«Это не поможет, сучка. Сначала разберусь с ним, потом с тобой».

Ещё один удар, и ещё, и ещё.

И в какой-то момент мы оказались рядом с ней.

Волны. Песок. Силуэт женщины на фоне заката. Не сказанные слова, которые и не нужны были в тот момент. Люди, несмотря ни на что, цепляющиеся за то человеческое, что в них оставалось.

Приязнь. Симпатия. Уважение. Доверие.

Миг счастья, который мы разделили на двоих.

Мы ударили вместе. Она дала энергию, я выстроил её в атакующую гармонику. Или наоборот? Я не понимал того, что делаю, она направляла мою энергию, а я бил, бил по человеку, который…

Который перестал быть человеком очень давно.

Черная пыль взметнулась над развалинами храма.

Все, что осталось от Владыки.

В пыли медленно распадались биомехи. Сердце пламени, Универсальный эффектор, Конструктор. Дольше всех продержалась основа, тело Индивидуального помощника.

И вот исчезло и оно.

— Мирослав. — Юлия Марция стояла рядом со мной, такая же прекрасная, как и всегда. — Мы победили.

— Мы победили. — Эхом отозвался я.

— Я остановлю машину и прогоню людей. Подождешь меня?

— Конечно.

Она исчезла.

С холмов раздался грохот, взметнулось рыжее облако пламени. Тяжелый разведчик «Бреда» лежал на боку, охваченный огнём. Башенка накренилась, с неё спускались люди.

Подоспели жрецы, наставили посохи. Спасшийся экипаж покорно поднял руки.

Часть жрецов спешила в город. Пожары гасли, дым становился все жиже.

А я стоял на краю разрушенного храма, рядом с пылающим огнём. И смотрел на нарисованную на уцелевшей стене картину.

Мужчина и женщина у моря, на фоне заката. Вдвоем, и целый мир не важен. Потому что у них есть свой миг счастья.

Сверху спикировала тень, рядом приземлилась Кира.

Ну да, у неё же были крылья.

— Ты как?

— Все хорошо. — Улыбнулся я.

— Точно? Снежана приказала лететь за тобой. Машина ждёт. Что тут случилось?

— Все уже кончилось. — Тихо ответил я.

Да, все и в самом деле кончилось. Теплое море, мягкий песок, закат солнца. Счастье? Возможно. Не удовлетворение от хорошо сделанного дела, смешанное с усталостью, а маленький миг счастья, там, на берегу теплого моря.

Будет ещё много всего, но никогда уже не будет такого.

«Вот только не надо!» Проворчал Миро. «Давай не грустить о том, что было, а радоваться тому, что это все же было?»

«Мудрая мысль».

«Да мы и сами не дураки. Предлагаю убраться отсюда подальше».

До машины мы с Кирой дошли пешком.

«Раскату» досталось прилично.

Правый борт испятнан осколками, два оружейных модуля выбиты, торчат обломки. Над задними колесами зияют округлые дыры попаданий снарядов. Броня неторопливо затягивается, биореактор регенерирует повреждения.

— Доедем? — Спросил я Киру.

— Да. Ходовая не пострадала. Груз тоже цел. Внутри две каюты в хлам, но это ерунда, разберемся.

Дарина и Добромир наскоро отрезали сваркой болтающиеся куски. Рогнеда ходила вдоль корпуса, поглаживая броню, осматривала повреждения. Вера и Яромир стояли на крыше, с винтовками в руках.

— Мирослав, где ты был? — Ко мне подскочила Снежана. — Мы с вечера не могли тебя найти! Ты же сам говорил нам, никогда не отключать рацию!

— Так получилось. — Ответил я, и сразу же спросил, чтобы перевести тему. — Вы как?

— Три разведчика Фламиники. — Отмахнулась Снежана. — Попытались прижать нас к морю. Размолотили их в пыль, и поехали дальше! Наша техника лучше!

— Все целы?

— Да. А ты?

— Я тоже.

— Кто там был, Мирослав? — Тихонько спросила Снежана, подходя ко мне ближе.

— Индик класса Владыка. Патриций Фламиники.

— Я слышала, что среди них есть такие… — Снежана задумалась. — Убраться бы отсюда подальше. Патриции не любят, когда убивают одного из них, а сил у них достаточно, чтобы отомстить.

«Снегурочка дело говорит!» Ожил Миро.

— Мне надо попрощаться.

—