Мечтай осторожнее - Александра Поттер

— Н-н-не-е-е-е… — У меня вырывается стон. Я хочу только одного: чтобы эта мука мученическая закончилась.

— А теперь время отдыха. Опускаемся на коврики, закрываем глаза…

С облегчением повинуюсь. Какое счастье. Хорошо все-таки, когда каждая мелочь, которую ты загадываешь, сбывается.

— Кредитоспособность? — Мои грезы рушит голос Джесс.

— Боже, боже, боже, — ною я. — Понятия не имею, мне все равно!

— Если бы ты вела самолет, ты бы так не сказала… — Она мгновенно включается в «режим стюардессы». — И вообще, как говорит моя мама, бедность и романтика несовместимы.

— Ей-то откуда знать? — хмыкаю я.

Родители Джесс нереально богаты и обитают в особняке за миллион фунтов в Максвелл-Хилле[54].

— Вот именно, — парирует Джесс. — Потому что она не дура.

— … Позвольте себе унестись далеко-далеко…

Обожаю этот момент. Теперь можно вздремнуть минут десять.

— Итак, осталось одно! — объявляет Джесс.

Не хочу уточнять — слишком вымоталась. Но в итоге любопытство все-таки берет верх.

— И что именно?

— Секс.

Вспоминаю, как набросилась на Джеймса.

— Ну, скажем так, в этом месте можно поставить большую жирную галочку.

— Правда?

— Угу! — Довольная, что усмирила ее, расслабляюсь и закрываю глаза.

— Прелюдия?

Тетка в трико многозначительно фыркает.

— Джесс! — Я корчусь от неловкости как уж на сковородке.

Джесс неумолима.

— Я должна знать. Это важно. Ты ничего не понимаешь, у тебя уже сто лет свиданий не было. А я профессионал.

Открываю один глаз: дескать, не зарывайся, подруга!

— Ладно, можно без подробностей. Просто кивай или качай головой.

Мне ни капельки не хочется ей подчиняться, но, когда она придвигается поближе и спрашивает…

— Меньше десяти минут?

… я просто не могу не покачать головой.

— Больше?

Киваю, и меня переполняет гордость.

— Больше двадцати?

Снова киваю и в миллионный раз переживаю события прошлой ночи. Как любовник Джеймс до такой степени… как бы это сказать… бескорыстен… А в конце он обнял меня, целовал мои веки и говорил, какая я красивая, пока я не заснула.

— Тридцать?

— Ага, полчаса, — признаюсь я. — Посвященные мне и только мне.

— Вот это да! Похоже, твое желание и вправду сбылось.

— Желание?

Произношу это как бы между прочим, но где-то в подошвах ног возникает уже хорошо знакомое покалывание и разливается по всему телу вплоть до кончиков пальцев рук. Восторг пополам со страхом — как в детстве на карусели.

— Ну да. Помнишь, ты загадала идеального кавалера?

Забыла… А ведь она права. В Джеймсе есть все, что я хотела бы видеть в мужчине. Сегодня утром, когда я пожаловалась на боль в животе, он даже предложил сбегать в аптеку за тампонами. Правда, оказалось, что меня просто-напросто пучило от спиртного, выпитого накануне, но все равно — он предложил купить тампоны! Я бы начертала эти слова на скрижалях.

— Освободите свой разум и позвольте ему уплыть…

Рядом с нами возникает пара ног, явно принадлежащая инструктору, и это избавляет меня от необходимости продолжать разговор. Слава богу. Голова слегка кружится, и, пока тренер массирует мне плечи, я пытаюсь следовать его совету. Представить, что мой разум — это воздушный шарик, который летит… летит…

Закрываю глаза и улетаю. В сон.

Ускоренная перемотка: утро пятницы, восемь часов. Я стою на крыльце в домашнем халате, благодарю мальчика-курьера и любуюсь огромным букетом в целлофане, который держу в руках. Дюжина алых роз, перевязанная широкой блестящей розовой лентой, кажется, отвечает мне преданным взглядом. Рядом с пакетиком подкормки (чтобы стояли дольше) маленькая белая карточка. Извлекаю ее и пробегаю глазами.

Ты прекрасна. Джеймс.

Душа у меня поет. Боже, до чего романтично! Никогда со мной такого не было. Я не раз видела, как фургончики из цветочного магазина шныряют вокруг, и частенько желала, чтобы один из них остановился у моего порога. Увы, они всегда катили мимо.

До сих пор.

Начиная с утра среды этот фургон подъезжал к моей двери не один, не два — целых три раза! Просто в голове не укладывается. Кто-то скажет, что это чересчур, но разве не о таком мечтает каждая девушка? О мужчине, который будет присылать цветы и записочки с милой романтической чепухой. Думаю о тебе каждую минуту или Уже скучаю. Помню, когда я жила с Дэниэлом, мне ужасно хотелось, чтобы он был хоть чуточку внимательнее. Джеймс в этом отношении — предел мечтаний. Он постоянно звонит, шлет эсэмэски… будь на его месте любой другой, казалось бы, что он навязывается, но Джеймс — не «другой», он особенный.

Прижимая цветы к груди, поворачиваюсь, чтобы войти внутрь, но букет уж очень громоздкий, из-за него я ничего не вижу. Пытаюсь протиснуться бочком, вместе с розами застреваю в проеме и ломаю несколько стеблей.

Проклятие.

Алые головки поникли. Я запускаю пальцы в целлофановую упаковку, пытаясь их выправить. В кожу вонзается шип, проступает капелька крови. Ой! Сую палец в рот. Больно, однако.

Джеймсу я этого не говорила, но вообще-то я не большая поклонница красных роз. На мой взгляд, пошловаты… а если уж начистоту, я в принципе не люблю срезанные цветы. От них веет больничным духом. Сразу вспоминаю, как в детстве навещала маму. Ее палата всегда была уставлена вазами с розовыми гвоздиками, которые ей так нравились. Сидя в ногах кровати, я печально размышляла о том, что такой красоте суждено погибнуть через считаные дни, и желала, чтобы они могли жить вечно.

Но я не хочу показаться неблагодарной. В конце концов, главное не поступок, а мотив, так? И розы прекрасны — такие… солидные, идеальные. За исключением двух-трех сломанных, но я их выброшу. Все равно никто не будет пересчитывать, верно?

Семеня по коридору, вдыхаю розовый аромат. М-м-м… прямо голова кружится. Делаю глубокий вдох. М-м-м… ой! В носу щекочет. Чертова аллергия — цветы спровоцировали приступ. До этой недели аллергии у меня не было много лет, и я думала, что переросла эту проблему, но розы… о-о-о, я сейчас, кажется… Запрокинув голову, оглушительно чихаю.

Могучее «апчхи!» сотрясает тело… Уф-ф… Осторожно открываю слезящиеся глаза, шмыгаю носом. Фу-у, гадость. Мой восхитительный букет усыпан блестящими капельками. Спешно вытираю целлофан рукавом, но так еще отвратительней.