Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников - Огаст Крей

Возведение крепости. Бои с турками 5 марта – конец мая 1098 г

«Деяния франков»

Наши предводители видели, что враги, находившиеся в городе, сильно удручают и стесняют нас, днем и ночью бодрствуя и выискивая, где нам можно нанести урон. Собравшись вместе, наши предводители постановили: «Пока мы не потеряли своих людей, построим крепость у мечети, что перед городскими воротами в том месте, где мост. Там мы, пожалуй, сможем сдерживать своих врагов». Все согласились и решили, что это будет хорошее дело. Граф Сен-Жильский сказал первым: «Помогите мне построить эту крепость, а я ее укреплю и буду охранять».

Боэмунд ответил: «Если это ваше желание и другие сеньоры его одобряют, я отправлюсь с вами в гавань Святого Симеона и приведу людей, которые смогут сделать эту работу. Те, кто останется здесь, пусть готовятся к обороне».

Граф и Боэмунд отправились в гавань Святого Симеона. Мы же, те, кто остались, собравшись вместе, начали возводить лагерь. Между тем турки, тут же изготовившись, вышли из города для битвы с нами. Они ударили по нам, обратили нас в бегство и многих убили. От этого мы были в большой печали. На следующий день, когда турки увидели, что наших военачальников нет с нами и что еще минувшим днем они ушли в гавань, подготовились и выступили навстречу тем, кто направлялся из гавани. Видя, что граф и Боэмунд уходят и уводят с собой народ, оставленный для постройки крепости, турки начали свистеть и кричать неистовым криком. Они стали со всех сторон окружать нас; они метали копья, стреляли из луков, жестоко рубили наших мечами. Они с такой яростью устремились на наших воинов, что те обратились в бегство за ближайшую гору, где открывался путь для отхода. Кто мог спастись бегством, остался жив, а кто не мог бежать, принял смерть. В тот день более тысячи из наших воинов претерпели мученичество. Мы верим, что души их радостно вознеслись на небеса в белых одеждах, и были они прославлены и возвеличены Богом, единым в трех лицах.

Итак, Боэмунд оставил путь, которого они держались, и поскорее с немногими воинами прибыл к нам, собравшимся вместе. Тогда мы, разгневанные убийством наших людей, призвав имя Христа и уповая на путь ко Святому Гробу, тотчас соединились и напали на них, единые сердцем и душой. Враги наши и Бога были всюду ошеломлены и повергнуты в страшный ужас от того, что наши воины перебьют их всех так, как это сделали они с народом графа и Боэмунда. Но всемогущий Бог не позволил им в этот раз повторить совершенного ими злодеяния. Воины Бога истинного, защищенные со всех сторон знаком креста, яростно и храбро устремились на наших врагов. Те же быстро бежали по узкому мосту к своим воротам. Те, кто не смогли перейти мост из-за огромного стечения людей и лошадей, обрели там вечную погибель, а души их принял к себе сатана и служители его. Мы разгромили врагов, оттесняя их и сбрасывая в реку. Всюду воды быстрого потока стали багровыми от крови турок. А если же кто-нибудь из них хотел подняться по устоям моста или пытался достигнуть земли вплавь, то наши, стоя на берегу реки, тут же поражали его. Шум и крики их и наши доносились до небес. Дождь метательных снарядов и стрел затмевал небо и солнце. Христианские жены из города, подходя к стенным проемам, наблюдали за несчастной судьбой турок и тайком рукоплескали. Армяне и сирийцы по приказу их предводителей турок вольно или невольно осыпали нас стрелами. Духовную и телесную смерть нашли в этом сражении двенадцать эмиров из турецкого войска, а также и другие опытнейшие и сильнейшие воины, бывшие хорошей защитой городу. Их число было 1500 человек. Другие, оставшиеся в живых, уже больше не смели ни вопить, ни свистеть, ни днем ни ночью, как они раньше обычно делали. Нас разделила лишь ночь, и ночь развела обе стороны, сражающиеся, мечущие копья, разящие друг друга, стреляющие из лука. Доблесть Бога и Святого Гроба взяла верх над нашими врагами, и в дальнейшем они уже были бессильны обрести прежнее мужество ни на словах, ни на деле. Таким образом, мы в тот день восполнили недостачу во многих вещах, в которых прежде нуждались, а также в конях.

На рассвете следующего дня остальные турки выступили из города и собрали все трупы своих павших воинов, какие только смогли найти на берегу реки и которые уже издавали зловоние, кроме тех, коих погребла в себе река. Они похоронили их у мечети, что находится за мостом у ворот города. Вместе с ними они закопали покрывала, золотые безанты, луки, стрелы и множество другого, чего мы не в силах перечислить. Наши, услышав, что турки предали земле своих умерших, поспешно отправились к капищу дьявола. Они приказали раскопать их могилы и выбросить тела погребенных из их гробниц. Все их трупы выбросили в какую-то яму, а головы, отрубив, унесли в наш лагерь, чтобы точно знать число убитых. Исключение сделали для нескольких, погрузив их на четыре лошади, принадлежащие послам эмира Вавилона [Фатимидского халифа], и отослав к морю. Видя это, турки печалились и сильно скорбели, чуть не до смерти. Проводя дни в скорби, они ничего не делали, а только плакали и причитали.

На третий день мы все вместе стали строить упомянутую крепость, камни для которой мы взяли из турецких могил. Когда крепость была доведена до конца, мы сразу начали повсюду теснить наших врагов, гордыня которых уже улетучилась. Мы в безопасности ходили туда и сюда, к гавани и в горы, радуясь и восхваляя Господа Бога нашего, коему честь и слава во веки веков. Аминь.

И вот уже почти все тропы были защищены и закрыты для турок, кроме одной-единственной тропы с той стороны реки, где была крепость и какой-то монастырь. Если бы эта крепость была до конца укреплена нами, никто из турок не осмелился бы выходить за городские ворота. Наши посовещались между собой и единогласно объявили: «Выберем одного из нас, чтобы он был надежной защитой для крепости и преградил нашим врагам путь с гор и равнин, а также тем, кто входит и выходит из города».

Танкред выступил первым, говоря: «Если бы я знал, какую выгоду получу от этого, я бы ревностно, только силами моих людей, укрепил крепость, со всем мужеством отрезав нашим врагам тот путь, где они обычно свирепствуют».

Ему тотчас пообещали 400 марок серебром. Танкред не медлил; он выступил вместе со своими достойнейшими воинами и тотчас же перерезал дорогу туркам так, что они, охваченные страхом перед ним, не осмеливались выйти из города ни за сеном, ни за лесом, ни за какой-либо другой надобностью. Танкред остался там со своими людьми и начал со всех сторон решительно перекрывать доступ к городу. В тот самый день очень много армян и сирийцев, приносивших туркам продовольствие в город, пытались тайком пройти горами им на подмогу. Танкред вышел им навстречу и захватил их, а также все, что они несли, а именно хлеб, вино, ячмень, оливковое масло и прочее. Танкред действовал столь удачно, что перерезал туркам последние дороги и тропы, удерживая их до тех пор, пока Антиохия не была взята.

Раймунд Ажильский

В то же самое время наши князья сочли необходимым воздвигнуть укрепленный лагерь на холме, над местом, где был расположен лагерь Боэмунда, с той целью, что если бы враг пришел вновь, то ему не представилось бы никакой возможности взять приступом наш лагерь. По завершении работ он станет твердыней, подобно городу, и мы будем защищены со всех сторон как искусством строителей, так и естественными препятствиями. У нас уже была крепость на восточной стороне; на юге нас защищали стены города и подступавшие к ним болота, не давая жителям города возможности воевать против нас иначе, как только выйдя через ворота. На западе протекала река; на севере старая стена, спускаясь с горы, протягивалась до реки. Все одобрили предложение построить еще одну крепость на небольшом холме, который возвышался над их мостом. В лагере были также построены осадные машины для разрушения стен города, но они оказались бесполезными.