Красная тетрадь - Дария Беляева

Запись 43: Критика оправдана

Скажу только, что ни на один вопрос, кроме последнего, и не должно быть никаких ответов.

Ответ на последний вопрос: чайное пятно никому не хотело навредить.

Копия не нужна.

Запись 44: Еще одна телеграмма для мамы

Дорогая мама! Процедуры совсем нестрашные! Люблю.

(Сократить правильно: все хор. проц. не стр. люб.?)

Запись 45: Странный сон

Ночью мне приснился странный сон. Чтобы его не забыть, я его запишу. Важно все записывать и ничего не упускать.

Тетя мне говорила, что начала записывать свои сны, и с тех пор стала их лучше запоминать.

Мой сон начался с того, что я летал в Космосе, но совершенно без корабля и без скафандра, а просто так.

В Космосе было очень холодно, но также и хорошо. Мне нравилось летать, я мог отправиться куда угодно, потому что везде был нужен. Передо мной открывались бескрайние звездные просторы. Я долго летал, а потом устал и решил приземлиться на одной планете.

На этой планете росло много маков и было много бетонных заборов. Я шел по солнечной дороге вперед.

Мне все, что происходило, нравилось, и я ощущал себя весьма цельной личностью. Потом я пришел в какой-то город, совершенно непохожий на Москву, но я не понимал почему. Это было скорее ощущение, чем четкая картинка.

Там мне сказали, что я должен умереть ради водопровода. Мне дали красивый скафандр, и я совсем перестал чувствовать то, что происходит вокруг, ощущения исчезли, и я остался совсем один.

Мне не объяснили, как моя смерть поможет водопроводу. Может быть, я должен был умереть, чтобы люди получали больше воды?

Или ради того, чтобы водопровод проложили?

Или просто потому, что водопровод уже есть и его нужно защищать?

В скафандре мне стало жарко и тяжело дышать. Я шел за какими-то людьми, но стекло в шлеме сильно запотело, и я не разбирал дороги. Наверное, меня привели на какой-то пустырь, где было много строительного мусора.

Я до сих пор ничего не понял про водопровод, но, в общем, наверное, я был рад.

Я встал, когда мне сказали встать, и раскинул руки, когда мне сказали сделать так.

Потом в бок мне воткнули длинную железную палку, металлический пруток. Что-то вроде арматуры.

Второй стержень мне воткнули в грудь, третий – в другой бок, но я продолжал стоять, хотя физически, вне пространства сна, это было бы невозможно.

Когда последний металлический стержень должен был пробить мне голову, тогда я и проснулся.

Сон был странный, но, очнувшись от него, я не испытал ужаса. Хотя мне и было немного неприятно во сне, на пустыре, в жарком скафандре умирать вот так, я знал, что умираю не напрасно, а за водопровод.

Сны иногда бывают очень причудливыми. Но ведь, если задуматься, я умру, в том числе, и за водопровод. И за отопительные системы. И за продуктовое обеспечение. Кажется, что это такие негероические вещи, но на самом деле они помогают человеку не болеть и спасают множество жизней.

Не знаю, на скольких планетах есть водопровод, на скольких он уже не нужен и на скольких он необходим, но не так уж это плохо – за него умереть.

Только звучит смешно.

Запись 46: Обрыдаться

Вот это да! Ну просто охуеть. Впервые на арене: настоящий герой и умопомрачительный философ!

Запись 47: Задумайся об этом!

Знаешь, почему ты можешь читать мой дневник? Потому что хорошему человеку скрывать нечего и у него нет ничего личного.

Запись 48: Снова на море

Я сейчас сижу у моря. Тут, как всегда, очень красиво. Песок уже совсем нагрелся, и он такой приятный и золотой. Небо синее, очень интенсивного оттенка. Солнце над нами опять стоит такое, как будто в красочном рисунке, карандашом или чем-то подобным, пробили брешь и приставили его к лампочке. И полился свет. Я так уже писал, но мне очень нравится мое сравнение.

Сегодня жарко, и после моря я так быстро высох, опять хочется купаться, но, если буду злоупотреблять купанием, заболею, а это запутает Эдуарда Андреевича.

Я серьезно к этому отношусь, но как хочется в море.

Еще в море сегодня опасно, приплыли медузы фиолетовые. Они жалят и кусают. Андрюша меня предостерег. Он сказал, что аллергия на медуз – не такая уж редкая на свете вещь. А смерть от укуса медузы будет быстрой и очень мучительной.

– Кроме того, – сказал Андрюша, – у твоего трупа будет распухшее лицо, и тебя похоронят в закрытом гробу.

Я не то чтобы испугался, но теперь я веду себя еще внимательней. Хотя, конечно, в воде вообще никогда не следует расслабляться, иначе дело может закончиться бедой.

Еще я нашел куриного бога для Галечки. Мне, конечно, не нравится название, потому что Бога нет. Но камушек такой гладкий, и прямо посередине у него аккуратная дырочка, через которую можно смотреть на небо.

Я думаю, я выцарапаю на камне ее имя. Галечка вырастет, станет Галей, а потом Галиной, а потом Галиной Сергеевной, а камушек будет с ней. Она покажет его своим детям и расскажет им, какой у нее был брат.

Может быть, благодаря мне, ее дети смогут отправляться в космические путешествия. Они будут носить этот камушек с собой. Не наудачу, потому что это глупое суеверие, а просто так, для красоты или из гордости.

На светлом камушке есть черные прожилки. Он и правда хорошее украшение. Его можно носить на шее, на руке, в кошельке. Он очень удобный.

Что касается моего самочувствия, оно пока что такое же. Я думал, может быть, пройдет мозоль на ноге, но она не прошла. И синяки на коленках сходят все так же медленно.

Чаще стало хотеться есть.

Нам теперь дают только сырое мясо на завтрак, обед и ужин. Эдуард Андреевич говорит, что такая диета оптимальна для этой стадии метаморфоз, и это временно, а потом мы снова сможем есть что захотим.

Но мне уже нравится сырое мясо.

А Володя сказал, что отец рассказывал им с Борей: когда у него все началось, он сам пошел в мясной магазин, купил мясо с костью и обглодал ее до белизны.

Сырое мясо совсем перестало вызывать у меня отвращение, наоборот, я ужасно рад, когда мы идем в столовую, и даже