Звезда негодяя - Лариса Петровичева

– Не надо.

Верно, не надо ее бить. Ее надо прикормить, чтобы тварь поняла, кто здесь хозяин. Коннор прикрыл глаза и протянул руку к призраку – в тот же миг Берта присосалась к разрезу, и Коннор понял: пора.

Он швырнул огненную петлю на шею Берты, дернул, затягивая, и Берта издала тоскливый стон хищника, упустившего жертву, и покатилась по ковру, клацая зубами и пытаясь сбросить петлю. Коннор дернул ее на себя; Берта завыла и поползла к нему, уже не пытаясь сражаться. Еще один рывок, и призрак мертвой ведьмы подчинился и смирился.

Коннор ослабил петлю, чувствуя, что вот-вот упадет. Он насквозь промок от пота, перед глазами плыли алые круги, колени сделались ватными. Тавиэль среагировал вовремя: поднялся с дивана, подхватил его под руку. Берта корчилась в ногах Коннора, словно побитая шавка, и на какое-то мгновение Коннору сделалось жаль ее.

Это чувство было настолько несвойственным, настолько чужим, что он удивленно замер, глядя на Берту. Когда-то она была обычным человеком и жила простой жизнью – а потом ей дали магию, и магия сотворила из нее чудовище и привела в допросную.

Что магия сделает с Эммой? Какой будет Эмма, когда Коннор ее увидит снова? Узнает ли она его, или Келемин превратит добрую хорошую девушку в очередного монстра?

– Получилось! – торжествующе воскликнул шеф Брауни. – В пекло меня до самого дна, Коннор! Она ваша!

***

Выходить из комнаты Эмме так и не разрешили. Мартин сказал, что должен обо всем подумать, ушел, и Эмма осталась в одиночестве, которое скрашивали разве что книги да вид из окна. Эмма смотрела на сад и дворец и думала, что раньше и не мечтала о том, чтобы сюда попасть. И вот она здесь, и однажды сможет стать хозяйкой и сада, и статуй, и дворца, если смирится и согласится выйти замуж за принца.

Нет уж. Свой сад в Дартмуне, своя комната с инструментами для цветов на столе, Коннор рядом – вот и все, что ей было нужно. Эмма призналась, что скучает по Коннору. Он, конечно, бывал невыносим, но Эмма знала, что Коннор Осборн хороший человек.

Плохой не бросился бы спасать ее в очередной раз.

Где он сейчас, что с ним?

– Не смешите! – вдруг услышала она энергичный голос из коридора. – Здесь я могу зайти, куда захочу! Кто тут хозяин?

До Эммы донеслось невнятное бормотание, за которым последовала пощечина, и голос взревел:

– Что ты сказал? Запороть эту тварь, немедля! Ты кому запрещать взялся?

В коридоре послышалась возня. Кажется, послушные слуги поспешили выполнить приказание.

Принц Эдвин. Это мог быть только он. Кажется, Эмма дышать перестала от страха – поднялась с кресла, прижала к себе книгу, словно щит, способный закрыть ее от принца. Дверь открылась, и в комнату Эммы вошел молодой человек, которого она видела в газетах и журналах.

Высокий, светловолосый, с привычно презрительным выражением лица, он посмотрел на Эмму со смесью любопытства, почтения и желания присвоить. Эмма подумала, что сейчас его останавливает от насилия только то, что она была наполовину фейери. Да еще и эта непонятная скрытая магия, о которой говорил Мартин – вдруг принц ее тоже чувствует?

– Вот, значит, как вы выглядите! – с улыбкой произнес Эдвин. – Все так, как мне и говорили. Исключительная красавица, как и все фейери!

Эмма опомнилась, отогнала страх. Раз уж она одна из владычиц мира, то и вести себя следует так, как они, а не как перепуганная дочка мельника, у которой владетельный сеньор собирается отобрать невинность.

– Вы ко всем женщинам вламываетесь вот так? – холодно поинтересовалась она. – Выйдите и зайдите, как полагается джентльмену, а не бродяге. К фейери не входят, как в бордель.

Разумеется, принц этого не сделал – он не был бы собой, если бы подчинился требованию женщины. Заложив руки за спину, он принялся неспешно ходить по комнате, рассматривая Эмму так, словно была музейным экспонатом. Противный холодок поселился в животе; Эмма подумала, что они сейчас здесь одни, и даже если она будет кричать, никто все равно не придет на помощь.

Для всех она невеста принца. То, что он захочет предъявить права на нее, никого не испугает и не удивит.

– Строптивая, – заметил Эдвин с неприятной усмешкой. – Мне такие нравятся. Что это за бредни о том, что ты уже замужем?

От него так и веяло опасностью. Перед Эммой был хищник – к тому же безумный хищник. От него катила густая волна силы и власти, которая заставляет жертву падать в траву и закрывать голову в напрасной надежде спастись. Эмма вздохнула: надо было играть свою роль до конца, даже если колени подгибались от страха.

– Я замужем, – холодно произнесла она. – Но когда мой дядя привезет сюда моего мужа, и я увижу, что он жив и здоров, то сдержу свое слово и стану вашей женой. Мой первый брак будет расторгнут.

Господи, только бы Мартин успел что-то придумать! Только бы Коннор и его спутники были живы!

Принц усмехнулся. Хищник смотрел на жертву в траве и раздумывал, поиграть ли с ней еще, или уже можно сомкнуть челюсти на ее горле. Эмма не сводила с него взгляда – пусть не думает, что она одна из тех дамочек, которые прыгали к нему в постель просто из трепета перед титулом.

Целый принц берет в жены! Тут надо не упрямиться, а раздеваться и ложиться. Королевой же станешь! – примерно так вопили бы все кумушки Дартмуна, и Эмма понимала их правоту, но не собиралась принимать ее.

– Как интересно у вас на севере, – заметил принц. – С кем спишь, тот и муж.

Он приблизился к Эмме одним плавным движением: вроде бы только что стоял в стороне и вот уже совсем рядом, опускает руки на плечи. Эмма сжала книгу так, что острый уголок впился в ладонь чуть ли не до крови. От принца пахло дорогими духами, табаком и любопытством – он хотел присвоить Эмму прямо сейчас, увидеть, какая она, понять, чем девушки фейери отличаются от людей.

– Вы не боитесь, ваше высочество? – спросила Эмма. Руки принца были тяжелыми и властными; еще движение – и они заставят Эмму послушно опуститься на колени.

– Чего мне бояться в моем доме? – ответил принц вопросом на вопрос. – С моей невестой?

– Шаг назад, ваше высочество, – холодно приказала Эмма. – Или я вас ударю. Дядя Келемин сказал, что пока вы не можете прикасаться ко мне.

Келемина не было во дворце, так что сейчас Эмма могла сваливать на него все, что угодно. Эдвин усмехнулся, и Эмма вдруг почувствовала, как под влиянием его властного напора становится маленькой и послушной. Он подавлял. В нем было что-то, заставлявшее подчиняться, оно было сильнее любой магии.

– И не подумаю, – усмехнулся Эдвин, мягко погладил Эмму по щеке, и это движение заставило ее содрогнуться. – Пусть Первый всадник везет тебе подарки… он ведь не сказал, что привезет их живыми? Как вы договаривались?

Эмму окатило холодом и тут же накрыло жарой. Эдвин снова усмехнулся и осторожно потянул за один из шнурков на платье Эммы.