Грешное желание - Карен Робардс

– Я не намерена давать Митчу ответ в вашем присутствии, – холодно сказала она. Митч, явно не в своей тарелке, быстро перевел взгляд с нее на Стюарта и обратно. Не обращая в данный момент на него внимания, Стюарт пристально оглядел ее с ног до головы. Джесси прекрасно понимала, что тем самым он хотел привести ее в замешательство. Если ему это и удалось, она отказывалась признаваться в этом даже самой себе.

– Ты хочешь сказать, что тебе нужно время, чтобы обдумать весьма лестное предложение мистера Тодда?

Если в голосе Стюарта и были ироничные нотки, Джесси предпочла игнорировать их.

– Да, – вызывающе бросила она. – Именно это я и хочу сказать.

– А! – воскликнул он, словно прекрасно все понимал. Джесси метнула в него взгляд, который должен был бы убить его. Заметил ли он, сказать было невозможно. У него даже ресницы не дрогнули. Он посмотрел ей в глаза тем ледяным непроницаемым взглядом, который она уже знала и ненавидела, и ничего не сказал.

– Ты подумаешь? – спросил Митч, поворачиваясь к ней и таким образом отвлекая внимание Джесси от объекта ее желания. Она поджала губы. В его голосе звучало такое пылкое нетерпение! В сравнении с властной мужественностью Стюарта он выглядел по-мальчишески юным, высоким, но нескладным, чуточку неуклюжим, толком не знающим, куда деть руки.

– Я подумаю, – пообещала Джесси теплее, чем в том случае, если бы Стюарт не слушал. Она уже знала, что в конце концов скажет Митчу «нет». Его поцелуй не пробудил в ней ничего, кроме желания вытереть рот рукой, когда он закончился. Может, когда-то это и не имело бы для нее значения, но не теперь. Теперь, благодаря мужчине с холодными глазами, который стоял там и смотрел на нее так, словно она только что выползла из-под камня, она знала, каким должен быть поцелуй. Жаждая этого чувства так, как жаждет его она, было бы крайне глупо выходить замуж, если его нет.

А к Митчу его определенно нет.

– До тех пор, пока Джесси не решит принять ваше предложение, полагаю, вы воздержитесь от каких-либо дальнейших вольностей в отношении ее, – сказал Стюарт, затем помолчал и пригвоздил Митча стальным взглядом. – Другими словами, если я еще раз увижу ваши руки на ней вне дозволенных официальной помолвкой пределов, я их переломаю.

Тон Стюарта был вполне дружеским, но угроза не пустой, совершенно ясно. Митч закусил губу, затем кивнул:

– Я не виню вас, мистер Эдвардс. Я чувствовал бы то же самое, если бы Джесси находилась под моей защитой. Это больше не повторится, обещаю. Просто… Джесси так прелестна, что я в некотором роде потерял голову.

– Я вас не одобряю, мистер Тодд, но сочувствую. – Сухой ответ Стюарта, слава Богу, положил конец унижениям Митча. – Учитывая обстоятельства, уверен, вы не обидитесь, если я скажу, что вам пора ехать домой. Я уже распорядился привести вашу лошадь – насколько я понимаю, во второй раз за вечер, – поэтому вам нет нужды задерживаться. Джесси может дать вам ответ в другой день – как положено, в присутствии дуэньи.

– Да, сэр. – Митч взглянул на Джесси: – Мне приехать завтра?

Он имел в виду – за ответом, разумеется. О Господи, если бы не присутствие Стюарта, она бы дала ответ уже сейчас. Каким бы красивым, добрым и милым ни был Митчелл Тодд, Джесси понимала, что не может выйти за него замуж. То, что она испытывала к нему, было не более чем подростковое увлечение. С появлением Стюарта оно стало чахнуть и, наконец, умерло.

– Дай мне на раздумья несколько дней, Митч, пожалуйста. Это… это очень серьезное решение, – мягко проговорила Джесси. Последнее, чего ей хотелось, это снова услышать горячие мольбы Митча на следующий день. Она точно не знала, почему и как, но во всей этой неприятной ситуации был виноват Стюарт. Если бы не он, Митч никогда бы не предложил ей руку и сердце. И хотя Джесси отнюдь не грустила о преобразованиях в своей жизни, которые привели к его предложению, она жалела о том, что больше не испытывает склонности принимать его. Во время одиноких дней до появления Стюарта, если бы Митч попросил ее выйти за него замуж, она, вероятно, лишилась бы чувств, затем бросилась бы ему на шею, спеша согласиться. Но Стюарт ворвался в ее жизнь и все изменил. Даже ее сердце.

Когда эта мысль пришла ей в голову, Джесси послала ему угрюмый взгляд. Если он и заметил ее недовольство, то не подал виду. Он стоял, широкоплечий, узкобедрый, недвижимый, как гора, дожидаясь ухода Митча.

– Что ж. Хорошо, если ты так хочешь – Митч, в конце концов, оказался храбрее, чем сочла его Джесси. Несмотря на недовольство Стюарта, он повернулся и взял обе руки Джесси в свои: – Пусть твой ответ будет «да», Джесси. Пожалуйста.

Слова были очень тихими, предназначенными только для ушей Джесси. Но, судя по сардонически скривившимся губам Стюарта, Джесси не сомневалась, что он тоже их услышал. Не дожидаясь ответа, Митч отпустил ее руки и зашагал через сад. Несколько минут спустя они услышали стук лошадиных копыт по подъездной аллее.

Глаза Стюарта были все еще прикованы к Джесси. Она возвращала его пристальный, непроницаемый взгляд со всей надменностью, на какую была способна. Теперь, когда они остались одни, его поза слегка расслабилась. Он прислонился плечом к шишковатому стволу старой груши и скрестил руки на груди.

– С вашего позволения, думаю, я пойду в дом, – холодно проговорила Джесси. Почему она не ушла раньше, с Митчем, Джесси не могла сказать. Глаза Стюарта как будто загипнотизировали ее на этот краткий период, как удав кролика. Но по какой бы причине она ни осталась, его движения разрушили чары.

– О нет, не пойдешь. Не так быстро. – Стюарт схватил ее за запястье, когда она проходила мимо. Вынужденная остановиться, Джесси повернулась к нему:

– Пустите меня! Как вы смеете приходить сюда и шпионить за мной?!

Он вскинул брови и оттолкнулся от дерева. Его рука стиснула ее запястье подобно наручникам, и он был так близко, что угрожающе нависал над ней. Однако Джесси не намерена была дать себя запугать. Внезапно она ужасно, страшно разозлилась на него. Почему – она не позволяла себе задуматься.

– Шпионить? Вот как? – обманчиво мягко спросил он. Джесси вдруг с испугом осознала, что он так же зол, как и она. Эти голубые глаза метали молнии. – Ты, маленькая вертихвостка, если тебе дорога твоя шкура, ты оставишь этот тон со мной!

– Вертихвостка?

– А как еще назвать девушку, которая ведет своего ухажера под деревья, а потом умоляет его поцеловать ее?

– Так ты все-таки шпионил! Как низко!

– «Поцелуй меня, Митч, – безжалостно передразнил он жеманным фальцетом. – О, пожалуйста, поцелуй меня».

– Я не говорила «о, пожалуйста», – процедила Джесси сквозь зубы.

– Но ты умоляла его поцеловать тебя. Не отрицай этого, моя девочка!

– Я не умоляла его, я попросила его! Только потому… потому… – Джесси осеклась и безмолвно уставилась на него, когда до нее дошло, что она не может объяснить.

– Почему же? Не существует такой причины, которая могла бы послужить оправданием такому распутному поведению. Бог ты мой, должно быть, блуд – это у вас семейное.