Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711 - Юст Юль

После того вице-патриарху подали несколько больших серебряных кувшинов, которые он первыми сам должен был наполнить новоосвященной водой для царского двора. Прежде чем зачерпнуть кувшином, он всякий раз крестообразно проводил им по воде. Между тем все устремились к проруби, чтобы набрать оттуда воды в кружки и кувшины, подвешенные к полотенцам. (А) епископы и прочие духовные лица трижды окунули пальцы в наисвятейшую воду, сбежавшую с распятия, и промыли себе ее глаза. Духовенство запасалось тут святой водой в таком количестве, чтобы ее, по их расчету, достало на весь год. Как только вице-патриарх отошел от (проруби), к ней подбежал мальчик-подросток в одной рубашке, бросился в воду и тотчас же выплыл. Некоторые прорубили себе проруби ниже течения и там купались в утекающей святой воде.

(С Москвы-реки) вице-патриарх и прочее духовенство прежним порядком пошли обратно в церковь, из которой вышли.

21-го. Был я у князя Меншикова. Живет он в Немецкой слободе, то есть пригороде, на большом, великолепном подворье. Все у него было пышнее, чем у других русских сановников и бояр, а кушанье приготовлено лучше. Гости сидели за прекрасным серебряным столом. Тем не менее старинные русские обычаи проглядывали во многом.

25-го. После многократных (с моей стороны) настояний и долгой проволочки великий канцлер граф Гаврила Иванович Головкин и государственный вице-канцлер Петр Павлович Шафиров прислали ко мне на дом сказать, что они в первый раз соберутся у меня в моем доме для тайных переговоров по делам моего короля. Но так как русские всегда заботятся о поддержании своего достоинства и чести, то (Головкин и Шафиров) велели мне в то же время сказать, что, в сущности, как им хорошо известно, первая тайная конференция должна бы произойти в доме великого канцлера, но что, несмотря (на это), во избежание промедлений, они придут ко мне сами.

Великий канцлер Головкин, высокий, худой, тем не менее видный старик, никакого языка, кроме русского, не знает и умом весьма недалек. Царь произвел его в графы, (а) затем римский император — в графы Римской империи. Как все русские, он весьма дорожит своей честью и достоинством[176]. (Вообще) между прежними русскими и нынешними только та разница, что нынешние твердо знают, какая честь им надлежит (и какую) должны им оказывать (другие); между тем сами они, под предлогом недоразумения (или того), что они не знали, не были предупреждены (и проч.), забывают воздавать подобающее другим. Примером этому (может служить) следующий случай. Несколько дней спустя я препроводил к великому канцлеру памятную записку, в заголовке которой написал одно лишь «hochwohlge-bohrner»; ввиду этого он велел мне передать, что не будет принимать от меня писем, если я не буду давать ему титула: «hochgebohrner Hr. Graf», каковой на самом деле подобает одним имперским князьям[177].

Государственный вице-канцлер Шафиров, мужчина толстый (и) низкого роста, предки его были евреями, но отец его и (сам) он перекрещены. Действительно, (как) он, (так) и его дети очень похожи на жидов. Некоторые уверяют даже, что втайне он остался евреем. А впрочем, он крайне надут и чванен, подобно всем остальным (русским). В делах царь часто им пользуется. Вообще же (Шафиров) человек умный; по-немецки говорит как на родном языке; в переговорах с ним легко приходишь к соглашению, да и в иностранной политике он довольно сведущ.

27-го. Я был на свадьбе, на которую царь велел позвать меня накануне. Происходила она следующим образом. Маршалом на нее царь назначил генерал-майора Долгорукова. В руке (Долгоруков) держал длинный маршальский жезл, обтянутый красным сукном и (украшенный) бантом из белых лент; на рукаве у него была белая повязка. При нем постоянно находились четыре шафера с красными бантами и один форшнейдер с белой повязкой на рукаве.

В России невесту ведут в церковь ее отец и брат, если они живы и присутствуют (на свадьбе); если же их нет, то они замещаются двумя другими (лицами). (:Жениха тоже должны вести в церковь его отец и брат, если они живы.:) Ввиду этого обычая царь, дабы почтить жениха и невесту, сам заменил невесте отца, а мне приказал заменить ей на время брата, что было сочтено за великую для меня честь. Невеста, сопровождаемая двумя офицерами, пошла в церковь пешком; (церковь) находилась возле самого (ее) дома. Царь и я, вместо отца и брата, встретили ее на паперти и повели в церковь, на (то) место, где (ее должны были) венчать. Стала она там по левую руку от жениха, как при венчании в Дании. Тут вышел священник, покадил всем образам, бракосочетающимся и народу и затем дал в руки жениху и невесте по восковой свече, которую они приняли, поцеловав у него руку. Совершая (службу), священник тоже держал в руке свечу. На полу, между ним и венчающимися, лежал кусок белой камки. Пока священник читал над ними, диакон или псаломщик в промежутках (его чтения) пел по обыкновению «Господи помилуй», то есть Kyrie elejson. Далее священник спросил венчающихся, желают ли они иметь друг друга (мужем и женой). Они отвечали утвердительно, после чего обменялись кольцами, как то делается в Дании на свадьбах в высшем кругу. Тотчас вслед за этим принесли два венца: один из них священник надел на голову жениху, другой должен был надеть на невесту, если б она была девушкой, но так как она была вдова, то венца ей не надели. Потом (венчающиеся) дали друг другу руки, а священник отвернулся от них, но затем тотчас выступил с маленькой рюмкой красного вина и выпил за здоровье жениха и невесты. Рюмку (эту) принял от него жених и три раза выпил за здоровье невесты; она всякий раз отвечала ему (тем же); оставшееся в рюмке (вино) выпил жених. Затем священник осенил молодых крестным знамением и поднес им распятие, которое оба они поцеловали. Этим и заключилось венчание. Совершалось оно без малейшего благоговения и с таким суетными приемами, что, (казалось), дело происходит (не в храме): кругом все шумели, болтали, смеялись, даже бранились между собой.