Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711 - Юст Юль

Предместье, где находится царский дом, в котором (царь дал) мне аудиенцию, называется Преображенской слободой, ибо (состоит) оно из бараков и домов Преображенского полка, главной царской гвардии. (Когда полк) в Москве, (в Преображенской слободе) живут (его офицеры и солдаты); когда (он) в походе, там остаются их жены и дети. Среди этих-то бараков, на маленьком холме, стоит деревянный царский домик; вокруг него расставлено небольшое количество металлических пушек.

Накануне капитан царского флота, норвежец Бессель[185], пригласил меня на свою свадьбу; но в самый день свадьбы царь с утра послал сказать всем званым, (в том числе) и мне, что произойдет она в доме князя Меншикова и что мы имеем честь явиться туда. Жених и невеста, ввиду (предстоявших) им (новых) приготовлений по этому случаю, пришли в немалое замешательство. Маршалом на свадьбе был сам царь, а я, по русскому обычаю, (посаженым) отцом жениха. Царь охотно (соглашается) бывать маршалом на свадьбах, чтоб не быть вынужденным подолгу сидеть на одном месте: вообще продолжительное занятие одним и тем же делом (повергает) его в (состояние) внутреннего беспокойства. В качестве маршала царь, с маршальским жезлом в руке, лично явился за женихом и невестой (и повел их) венчаться.

На свадьбе было весело; танцевали (все) вперемежку, господа и дамы, девки и слуги. Царь, как (уже) много раз (бывало) на подобных собраниях, неоднократно являл мне знаки великой и особой своей милости. Вечером он сам сопровождал молодых домой. По пути, на улицах, пили и весело плясали под (звуки) музыки.

15-го. Пополудни великий канцлер Головкин прислал секретаря Остермана[186] звать меня от имени царя на предстоявшее торжество (по случаю) аудиенции, даваемой на следующий день английскому посланнику Витворту, которого королева Английская[187] (только что) назначила послом. (Приглашенные имели возможность) выслушать извинение, которое Витворт должен был публично принести на этой аудиенции от имени ее величества, по поводу насилия, учиненного, по мнению царя, над царским послом Матвеевым[188], задержанным при отъезде из Лондона за долги.

16-го. Английского посла возили на вышесказанную извинительную аудиенцию к царю. В свите (посла) было шесть пажей верхом, (а) перед экипажем, запряженным шестью лошадьми, шло 12 лакеев. Кучер и форейтор были в красной одежде, обшитой золотыми шнурами. (Витворта) сопровождало множество английских купцов. За ним был послан так называемый камергер — Салтыков, брат одной из вдовствующих цариц[189]. По воле царя я тоже присутствовал (на этой аудиенции). Царь стоял в той же зале, где принимал (и) посланника Грунта, аудиенция которого описана выше, под 2 февраля.

Посол, как приехал, подошел прямо к царю. Царь с непокрытой головой, не имея при себе ни шляпы, ни другого чего, чем (бы он мог) покрыть голову, стоял между столом и тремя ступенями, ведшими к трону, под самым балдахином, причем опять-таки соблюдал свое величие, ибо не оставлял для посла места около себя под балдахином и стоял один под передним его краем. Речь свою посол произнес по-английски, (стоя тоже) с непокрытой головой. Вслед за ним, по предварительному соглашению между царем и (послом), английский секретарь Вейсброд[190], стоявший внизу означенных трех ступеней, прочел тут же самую речь по-немецки, а секретарь Остерман, непосредственно вслед за этим, по-русски. Царь сам отвечал послу — по-русски, а вице-канцлер Шафиров (перевел) ему царский ответ по-немецки.

С обстоятельствами этой аудиенции можно подробнее ознакомиться из приводимого ниже сообщения, напечатанного впоследствии на разных языках. (Приводим) немецкий текст:

«По предварительном на этот счет соглашении, чрезвычайный посол, комиссар и уполномоченный ее великобританского величества, г. Карл Витворт, имевший дать от имени ее королевского величества сатисфакцию за афронт, причиненный в Лондоне царскому послу, был допущен 16 февраля к его царскому величеству; на торжественную аудиенцию, при следующих обстоятельствах:

1) За послом, с каретами его царского величества, был послан кравчий Василий Федорович Салтыков и с ним, вместо церемониймейстера, стольник Афанасий Михайлович Дмитриев. С этими же лицами, во внимание к тому, что названный посол не имел торжественного въезда в Москву, прислано было также, для секретаря миссии и для посольской свиты, двадцать карет, принадлежащих знатнейшим российским боярам.

2) В Кремле, во время аудиенции, оба гвардейских полка, при звуках музыки, отдавая честь послу, стояли в ружье и с распущенными знаменами.

3) Как только посол, прибыв ко дворцу, вышел у ступенек крыльца из кареты, его встретил камергер г. Нарышкин.

4) Наверху послу было сделана вторая встреча; встречал окольничий князь Щербатов.

5) В сенях же, перед залой аудиенций, посла встретил г. тайный советник Мусин-Пушкин.

Его царское величество стоял с непокрытой головой под балдахином, возле стола, сбоку которого помещалось царское кресло. Г. посол вступил в залу аудиенций тоже с непокрытой головой и, сделав его царскому величеству три обычные поклона, взошел (на возвышение). Тут он сказал его царскому величеству речь на английском языке, каковая вслед за ним была прочитана сначала английским секретарем миссии по-немецки, дабы ее могли понять все присутствующие посланники чужеземных монархов, а потом царским секретарем по-русски, для (разумения) русских (сановников). Речь была следующего содержания: