Девушка и ночь - Гийом Мюссо

Оба теннисиста смотрели на меня недобрым взглядом. Им очень хотелось, чтобы я поскорее убрался и Полина вновь обратила на них все свое внимание.

– Жаль, – проговорил я и уже отвернулся, как вдруг она удержала меня за рукав:

– Погодите! В 2012 году у нас оцифровали все номера «Южного курьера».

– И вы можете найти тот, что мне нужен?

Она повела меня в свой кабинет, а спортсмены, обидевшись, что их обскакали, оставили нас.

– Я даже могу сделать вам распечатку.

– Отлично! Спасибо!

Она включила принтер – на распечатку ушло меньше минуты, – потом аккуратно скрепила листки и протянула мне готовую копию. Я уже собрался взять ее, как она вдруг отдернула руку.

– Разве я не заслужила за свои труды приглашения пообедать?

Вот тут-то Полина Делатур и выдала свое слабое место – неизменную, безудержную страсть к обольщению, которая, должно быть, лишала ее чувства уверенности в себе и требовала неимоверных душевных сил.

– Думаю, получить приглашение на обед вы можете и без меня.

– Я оставлю номер своего мобильного, ладно?

– Нет, мне нужна от вас только копия газеты, которую вы столь любезно мне распечатали.

Продолжая улыбаться, она черканула свой номер на ксерокопии.

– И что мне с ним делать, Полина?

Она ответила так, будто ее ответ подразумевался сам собой:

– Я вам нравлюсь, вы нравитесь мне, и это только начало, разве нет?

– Так дело не пойдет.

– Дела именно так идут с допотопных времен.

Я решил разом покончить со всеми недомолвками. И молча протянул руку – Полина в конце концов сдалась и вручила мне копию, помеченную телефонным номером. Я решил, что еще легко отделался, но тут она не удержалась и отплатила мне оскорблением.

– Давай проваливай, балда!

Сегодня был мой день. Я решил полистать газету в машине. На интересовавшей меня странице была опубликована рецензия на театральную постановку по роману «Парфюмер». В статье, написанной самими учениками, говорилось, что это было потрясающее представление, отмеченное живой игрой двух актрис. Но мое внимание привлекли главным образом фотографии с того вечера. На самой большой были запечатлены Винка и Фанни, стоявшие лицом друг к другу. Две девушки с огненно-рыжими волосами. Почти близняшки. Я вспомнил «Головокружение» Хичкока и двух его героинь: Мадлен Элстер и Джуди Бартон – два лица одной женщины.

На сцене Винка оставалась сама собой, а Фанни полностью преобразилась. Я вспомнил наш разговор в начале дня. Вспомнил одну деталь и понял – она рассказала мне далеко не все.

1

19 часов

Покинув лицей, я решил сделать крюк и снова прокатиться до больницы Ла-Фонтон. На сей раз я прошел прямиком в кардиологическое отделение, минуя приемный покой. Не успев выйти из лифта, я столкнулся с медсестрой в розовых брюках и халате, которая тут же обратилась ко мне:

– Вы сын Аннабель Дегале!

Черная-черная кожа, заплетенные в косички волосы с легким светло-желтым отливом, сияющая улыбка – девушка вся лучилась радостью в блеклом больничном антураже. Вылитая Лорин Хилл времен «Убей меня нежно»[146].

– Меня зовут София, – сказала она. – Я знаю вашу маму. Навещая нас, она всегда о вас рассказывает!

– Наверное, вы спутали меня с моим братом Жеромом. Он работает с «Врачами без границ».

Я привык к тому, что мать на каждом шагу пела дифирамбы своему старшему сыну, и не сомневался – Жером заслуживал их вполне. Во всяком случае, трудно тягаться с человеком, который изо дня в день спасает жизнь людям в странах, опустошенных войнами или стихийными бедствиями.

– Нет-нет, она рассказывает про вас: ведь вы писатель. Я даже получила ваш автограф благодаря вашей маме.

– Не может быть!

Но София не отступала:

– Эта книга у меня, она лежит в комнате отдыха для медсестер. Идемте и сами увидите, тут рядом.

Она пробудила во мне любопытство – и я последовал за ней в комнату, располагавшуюся в конце коридора. Там она показала мне «Несколько дней с тобой», последний мой роман. На первой странице действительно было посвящение: «Софии – с надеждой, что эта история даст вам пищу не только для удовольствия, но и для размышления. Искренне Ваш, Тома Дегале». Только почерк был не мой, а моей матери! В моем сознании возникла сюрреалистическая картина: как мать подделывает мою подпись, дабы ублажить моих читателей.

– И много такого я подписал?

– Десяток книг. У нас в больнице многие вас читают.

Ситуация меня заинтриговала. Я что-то упустил.

– И давно моя мать здесь наблюдается?

– С прошлого Рождества, кажется. Первый раз я ухаживала за ней как раз в рождественскую ночь, в свое дежурство. Ночью у нее случился приступ.

Я намотал это себе на ус.

– Мне бы повидаться с Фанни Брахими.

– Доктор только что ушла, – ответила София. – Вы хотели поговорить с ней по поводу мамы?

– Да нет, просто Фанни моя старая подруга, мы учились вместе с ней еще в начальной школе.

София покачала головой.

– Да, доктор мне об этом рассказала, когда приставила меня к вашей матери. Жаль, что вы с ней чуть-чуть разминулись.

– Мне нужно с ней повидаться по важному делу, у вас есть номер ее мобильного телефона?

София на мгновение замешкалась, после чего с печальной улыбкой сказала:

– Я не могу его вам дать, честное слово, не имею права. Но на вашем месте я бы съездила в Био…

– Зачем?

– Сейчас у нас вечер субботы. Как раз в это время она там часто обедает с доктором Сенека, на площади Аркад.

– С Тьерри Сенека? Биологом?

– Да.

Я помнил его – он учился в Сент-Экзе в научном классе года на два раньше нас. А потом открыл медицинскую лабораторию в Био-3000, нежилой зоне рядом с деревней. Мои предки сдавали там кровь и проходили медосмотр.

– Значит, Сенека, ухлестывает за Фанни? – полюбопытствовал я.

– Можно сказать и так, – призналась София и немного смутилась, поняв, что сболтнула лишнего.