Первая волна: Сексуальная дистанция - Мила Левчук

Демографический кризис грянул вслед за пандемией. Начали умирать младенцы. Массово. Муштровавший вирус атаковал детей со слабым иммунитетом, и они гибли за считанные дни. Только дети с врожденным иммунитетом выживали, и это стало новым чудовищным ударом по человечеству.

Отныне детей семейным парам выдавали из пробирки. Никто больше не мог случайно стать отцом, вовремя не позаботившись о контрацепции. Обязательством каждой незамужней женщины стало принимать таблетки и отмечаться в специальном приложении до получения разрешения на беременность. После этого семья отправилась в репродуктивный центр, где из их яйцеклетки и сперматозоида получали здоровый эмбрион, проверенный на все генетические болезни и с идеальными показателями здоровья. Женщину оплодотворяли с помощью стеклянной трубочки и отправляли беременной домой. Только в этом случае появлялся шанс на то, что ребенок выживет и будет соблюден главный постулат закона о демографии: неприкосновенность женского репродуктивного здоровья.

Именно поэтому за связь с замужней женщиной Лекс отправлялся на общественные работы на кладбище. И хорошо еще, что по административному кодексу. За изнасилование легко было выхватить уголовку и смертельную инъекцию. Впрочем, у него всегда все было по обоюдному согласию и в иммунной зоне, где социальные контакты ограничивались в незначительной степени, он даже никак не поменял свой разгульный образ жизни, заодно голова не болела о случайной беременности и стыдных болезнях.

Любые заразные формы заболеваний строго отслеживались и принудительно лечились. Поэтому за считанные годы иммунная зона стала стерильной от половых инфекций и вирусных заболеваний. Ну а все прочее оставалось делом техники.

Женщинам такая забота была поперек горла, и они охотно грешили в его компании к обоюдному удовольствию. Тем более что, запретив разводы, государство вынудило множество пар преступать закон. Когда ты не можешь изменить решение быть с кем-то, когда тебя заставляют любить того, кого ты разлюбил и деться тебе некуда, оставалось лишь презреть опасность и либо платить налог на бездетность, либо жить в реальности, когда брак отдельно, а личная жизнь отдельно. Не всем везло так, как Семе – выбрать жену и за восемь лет ни разу не пожалеть. Особенно если женились по каталогу!

И вот теперь Лекс горестно наблюдал за тем, как любовь всей его жизни обрекла себя на семью с не самым лучшим и не самым честным человеком. Впрочем, не было никакой гарантии в том, что он бы одобрил ее выбор, будь там воплощение мужественности, ответственности и светлоликости во плоти. Даже скорее была гарантия, что нет, не одобрил бы.

Конечно же, он был убежден, что Дэн мог устроиться в эпидемслужбу в любой момент. Не так много живых и здоровых специалистов в чем бы то ни было осталось в иммунной зоне. Просто раньше его устраивало седло на шее у супруги, а теперь, когда лошадка взбрыкнула, да тут еще и посторонний жеребец недвусмысленно намекает подвинуться, бездельник пошел на беспрецедентные меры – встал с дивана. В один, мать его, день! И глупышка радуется, не понимая, что в действительности произошло!

«Ммм, поздравляю. Лучше поздно, чем никогда».

«Опять ты! Нет бы порадоваться за меня».

«Я радуюсь, ты просто не видишь моего лица» – лицо Алекса вполне подходило для того, чтобы квасить капусту силой взгляда. «У тебя самой какие планы на жизнь?»

«Отдохну пару недель и буду искать новую работу, дома скучно».

– Не всем, – вслух сцеживал яд Вольский, слишком сильно было внутреннее давление гадостей, того и гляди, лопнет, забрызгает стены.

После этого разговора случилось то, чего он и боялся. Альбина ушла с радаров. Повод ежедневно видеться по дороге на работу и обратно он собственноручно уничтожил, а приглашения сходить куда-то или просто прогуляться она деликатно отклоняла. То ли мнение насчет их общения у Альбины изменилось, то ли Дэн нашел рычаг давления, как посадить жену на поводок. Все, что ему оставалось – переписка с переменным успехом и бесконечное бешенство, которое он сгружал в спортзале, куда повадился ходить на борьбу ММА, но помогало это все хуже.

Семен воспринял новость о том, что новая сотрудница на работу не выйдет, с неожиданным раздражением.

– Серьезно? Он ей запретил? – Друг хмурился, без удовольствия взирая на кислую физиономию товарища. – Не нравится мне этот долбозвончик.

– Да ладно! Только теперь? – Лекса аж подбросило.

– Не выделывайся. Есть у меня одно подозрение, но я с тобой пока делиться им не буду. Ты ж воспримешь как так и есть. А мне не хватает информации для обоснованных выводов.

Вольский закатил глаза. Знал он, что Сема скажет. Вынесет какой-нибудь диагноз по психологической части и будет от этого ни жарко ни холодно. А то, что Дэн – сволочь, Лекс и без диагноза знал.

– Спасибо, доктор, – буркнул он в ответ и погрузился в серые, однообразные будни, складывающиеся в безрадостные, злые недели.

В соцсетях продолжались длинные философские беседы о жизни, вселенной и вообще. Тем о своей личной жизни Альбина избегала, у нее всегда все было отлично. Реакцию на имя Дэна Лекс выдавал такую, что она перестала его упоминать даже в ответах на прямые вопросы. А потом и вовсе устроилась на работу. Администратором в салон красоты. В соседнем доме. Чем убила последнюю надежду Вольского выцарапать ее из дому.

В последнюю неделю такой жизни Лекс балансировал на грани срыва. Он чувствовал, что еще немного и явится к ней на работу, чтобы получить уже прямой посыл к известной матери. Одно держало его зверя на цепи: он ждал дня рождения Альбины. К этому моменту он имел полное законное право считать, что достаточно сделал для нее, чтобы называться другом и чтобы невежливо было не пригласить его на празднование. Ждал и планировал диверсию.

И вот этот день наступил. Приглашение Алекс получил за два дня до события и времени зря не терял, поэтому на пороге дома именинницы появился красавец в белом и улыбкой во все 32. Через его плечо был небрежно перекинут огромный букет из 151 бархатной пионовидной розы нежно лилового оттенка. Когда она увидела это гламурное полено и букет увесисто приземлился ей в руки, то издала такой визг восхищения, что у Лекса что-то сладко сжалось в грудной клетке.

– О господи! Какой огромный! – выдохнула она. – Как красиво. Мне никогда ничего подобного не дарили. Мамочка!

Едва ли не со слезами счастья она бросилась ему на шею, и Вольский обнял ее обеими руками, прижал к себе и глубоко вдохнул запах волос. Скучать по ней он привык за столько-то лет, но не при условии, что вот она, ходит где-то совсем рядом, а тело помнит и тепло руки, и объятия, и этот божественный запах. Да и воздержание на выдержку влияло не самым благотворным образом. Крышу сносило от дуновения ветра. А если вот так, да крепко-крепко животом к животу. Вольского унесло моментально. Его лапы сами по себе, без участия сознания, невесомым движением кончиков пальцев проскользнули вдоль позвоночника до плеч и ладонь крепко взяла ее за шею под волосами и слегка сжала. Альбина замерла, ее лопатки сдвинулись под его пальцами, и она вздохнула.