Душа сутенера - Чингиз Абдуллаев

На часах было около восьми вечера, когда, наконец, приехалСемен Никитин. Он привез целую гору продуктов, которыми можно было накормитьроту новобранцев. И еще несколько ящиков воды, солярку для мотора и автомат дляменя. Когда я взял в руки автомат, то почувствовал себя гораздо увереннее. Ктому же он привез три рожка с патронами и еще коробку патронов для «макарова».Кроме того, Никитин сумел где-то раздобыть гранатомет. Ну скажите мне честно, вкакой еще стране за пару часов можно найти гранатомет, упакованный и смазанныймаслом? Я же говорю, что Горбачеву с Ельциным нужно поставить памятники иззолота. От имени всех воров и сутенеров страны. Можно к ним добавить хохлатогоКравчука и заторможенного Шушкевича. Чтобы все знали, кому мы обязаны своим«счастьем». Иначе ведь гранатометами никто не торговал бы. Никогда в жизни.

Мы с трудом внесли ящик в дом. Никитин рассказал, что емузвонили из милиции. Ищут меня. Очевидно, у них есть показания свидетелей оперестрелке на вокзале. И тем более они хотят поговорить со мной насчетнападения на наш офис. Меня не очень волнует милиция. Доказать они ничего несмогут, только время у меня могут отнять. Мне нужно продержаться до завтрашнегоутра, пока не будут готовы новые паспорта. Мой и Кирин, с уже проставленнымивизами. Вот тогда мы отсюда уедем. И конечно, не в московские аэропорты,которые будут под контролем и бандитов, и милиции. Про паспорта я не сказалдаже Семену, он и так знает слишком много. Если все будет нормально, завтра насбудут ждать на семидесятом километре загородного шоссе. Если все будетнормально…

В паспортах будут совсем другие фамилии. И мы поедем вБелоруссию. Обычные «Жигули» восьмерка стоят в гараже. На этой машине мы поедемв Минск, а уже оттуда улетим куда-нибудь в Европу. Но тоже не сразу. Мыдоберемся до Киева, а потом с пересадками до Франкфурта, где сможем наконецзатеряться. Шенгенская зона большая, там есть где спрятаться. Да и денег у меняна зарубежном счету хватает.

Насчет дачи я не беспокоюсь. Она оформлена на имя одногомоего знакомого, и ее никто не сможет «вычислить». Если, конечно, Никитин непроговорится. Но это не в его интересах. Ведь если я доберусь до Европы живым иневредимым, то оставлю его на хозяйстве, сообщу ему все имена и адреса. Я обэтом ему честно сказал, и он знает, что заработает гораздо больше на своейверности, чем на предательстве. Но всю информацию я ему дам, только оказавшисьв Европе. Значит, нам нужно продержаться до утра.

Вечером Никитин уехал. Я звонил несколько раз и спрашивал опаспортах. Они должны быть готовы завтра днем. Раньше их сделать былоневозможно. Вечером мы включили телевизор. По одному из каналов началипоказывать какую-то дребедень, в которой в разных комических ситуацияхобыгрывались исторические персонажи. А закончили показ… историей с одним избывших премьеров. Актер был загримирован и так на него похож, что я поначалурешил, что это был сам премьер. Потом начали показывать что-то другое, и япереключился на другой канал.

Здесь шла информационная программа. А в самом конце ведущийвдруг объявил, что видеосюжет, который сейчас будет показан, детям смотреть нерекомендуется. Я, будто почувствовав, что именно покажут, вцепился в стол двумяруками. И действительно, на экране появилась наша видеозапись. Я никак неожидал, что ее могут показать. До такого паскудства моя фантазия не доходила.Если я, сутенер, поставляю девочек клиенту, то как можно назвать людей, которыепоказывают такие записи по телевизору? На всю страну, на весь мир? Ох, какойпамятник из золота заслужили наши бывшие вожди, превратившие страну в однубольшую помойную яму!

Передача закончилась. Я сидел молча, не дыша. Кира быларядом. Она тоже была потрясена. При желании ее легко можно было узнать. Я закрылглаза. Это был смертный приговор. И ей, и мне. Нам обоим. Приговор, неподлежащий обжалованию. Я вдруг понял, зачем по другому каналу демонстрировалиполукомический эпатажный фильм. Они хотели подчеркнуть, что актера можнозагримировать под любого персонажа, исторического или реального. Значит, онихотели откреститься от этой передачи. И теперь все зависит от нас двоих. Теперькассета уже никому не нужна. Ее и так показали на весь мир. Если мы будем живы,значит, все правда, мы живые свидетели. Если нас нет — запись можно оспорить.

— Как они могли? — изумленно произнеслаКира. — Разве можно такое показывать по телевизору?!

— Можно, — сказал я, — сейчас все можно.Сейчас самые порядочные люди в стране — это сутенеры, такие как я. Ты небоишься?

— С тобой нет, — сказала она.

— Хорошо.

Я уже чувствовал, что они появятся, поэтому проверилавтомат, достал гранатомет. Зарядил пистолет и показал Кире, как из негостреляют. Если за нами придут, то мы хотя бы сумеем достойно уйти. И успеемзацепить несколько гадов. В эту ночь я почти не спал, прислушиваясь к каждомушороху. И ровно в шесть часов тридцать минут у дома начали урчать автомобили.

Я осторожно посмотрел в окно. Так и есть. Убийцы приехали замной на трех автомобилях. Очевидно, они думают, что я окружил себя охраной,боятся второго варианта событий на Белорусском вокзале. Значит, Семен в любомслучае не предатель. Но как они меня вычислили? Я осторожно разбудил Киру ипоказал ей угол, куда она должна была ползти. Там была «мертвая зона»,непростреливаемая с улицы. Она же могла время от времени стрелять, отвлекаявнимание нападавших. Но как они меня вычислили?!

И словно в ответ на мой вопрос раздался телефонный звонок. Япосмотрел на аппарат и, честное слово, улыбнулся. Ну конечно, телефон. Я обязанбыл догадаться. Ведь они легко определили, где я нахожусь, по моему мобильномутелефону. При их возможностях это не проблема.

— Кто говорит? — спросил я. — Это опять ты,гнида?

— Отдай нам девушку и можешь убираться кудахочешь, — раздался знакомый голос тщедушного типа.

Это он убил Алексея, он застрелил Валентину, он руководилубийствами в моем офисе. И он еще хочет, чтобы я с ним о чем-то договаривался.

— Бери ее, — улыбнулся я, подмигивая Кире.

Мне было хорошо. Впервые в жизни все было ясно и четко.Передо мной были убийцы. Они пришли в мой дом, чтобы отнять женщину, которой янравился, и разрушить мир, в котором я жил. А я должен защищать и свою жизнь, ижизнь этой женщины, и свой мир, в который так нагло ворвались эти мерзавцы.Честное слово, я чувствовал себя почти суперменом. Пусть они меня убьют, но покрайней мере я умру как герой, а не как сутенер.

Кто-то перелез через ограду и открыл ворота. Во двор сразуже посыпались люди. Пять, шесть, восемь. Многовато. Кажется, их человек десятьна одного. Я прицелился. Двое стояли рядом. Как хорошо, что в нашем институтеискусств не было военной кафедры. Иначе бы меня не взяли на год в армию и я быне научился стрелять из автомата.

Длинной очередью я уложил обоих. И сразу упал на пол. Они вответ начали обстреливать дом. Куски камня и стекла летели во все стороны. Унападавших в руках были автоматы и пистолеты. Хорошо, что они не догадалисьвзять гранаты. Видимо, они не думали, что я смогу оказать им сопротивление. Явыглянул в окно. Просвистевшая пуля едва не выбила мне глаз. Значит, за деревомсидит стрелок. Сейчас я ему покажу, как я стреляю. Интересно, почему они такуверены, что я буду стрелять из одного места. Все время стреляют в мою сторону.Неужели Семен им все рассказал и они знают, что я в доме один?