Женщина с зонтиком и перспективами - Валентина Седлова

Я повернулась к стене и попыталась уснуть. Безнадежный вариант. Ну почему мне достались все эти шишки? Что я не так делаю?

Мне стало жалко-жалко себя. Так жалко, что я не удержалась, и по глазам покатились слезы. Только этого еще не хватало. А если Анджей услышит? Как пить дать решит, что это все из-за него, и загордится. Дудки. Не дождется. И я уткнулась носом в подушку, чтобы никакие посторонние звуки не долетели до Женькиных ушей.

Как ни странно, но мне все-таки удалось заснуть. И когда утром я открыла глаза, то обнаружила, что лежу в объятьях Анджея, уткнувшись лицом в его грудь. Видимо, выражение лица у меня было весьма озадаченным, поэтому Женька решил пояснить:

— Ты плакала во сне. Пришлось тебя успокаивать. Что, что-то плохое приснилось?

Я кивнула. Анджей улыбнулся, нежно провел ладонью по моей щеке, и встал из кровати. Я последовала его примеру. После завтрака, прошедшего в милой и непринужденной обстановке, мы оделись и покинули дом рука в руку. Я так обалдела от очередной смены Женькиного настроения, что споткнулась на ступеньках. И сразу же очутилась в его предупредительных объятьях. Меня поставили обратно на ноги, ласково пожурили и чмокнули в носик. Разрази меня гром, если я понимаю, что между нами происходит!

* * *

На работе мы появились с видом триумфаторов. Гордо выдали Тамаре наш шедевр, скромно помолчали в сторонке, пока она вычитала наши правки, и наконец, приняли заслуженные похвалы и восторги. Правда, закончились они довольно быстро, поскольку, как я поняла, тут творился аврал почище того, что пришелся на нашу долю. Что ж поделать: конец сериала, последняя возможность что-то переделать, улучшить, исправить. И плевать на то, что половина сериала уже отснята, все равно: последняя точка — это последняя точка.

Производственная планерка пролетела до неприличия быстро. За то время, пока нас с Анджеем не было, ребята все-таки заслали Милу в больницу на сохранение. Решили: пусть зритель еще и за ее будущее чадо поволнуется. Роман всеми правдами и неправдами узнает, где она лежит, и приходит ее навестить. Переживает за нее и за ребенка. За ребенка особенно, поскольку с трудом перенес выкидыш Ирины. Чушь собачья, по-моему, но мнение продюсера превыше всего, блин.

Уж не знаю, может быть, под влиянием Женьки, у меня родилась крамольная мысль: если наш продюсер такой умный, на хрена мы-то ему сдались? Писал бы уж сам. Тогда и исправлять бы ничего не пришлось. А то переписываем больше, чем пишем.

И вот. Приходит, значит, Роман к Миле, они аж полторы серии разговоры трудные про житье-бытье ведут, и наконец решаются. Надо идти к Ирине и во всем признаваться и каяться. Иначе повтор трудной судьбы Ромео и Джульетты, а это совсем другая история. Опять же, к концу сериала общество позитива ждет. Если не дадим — забросают гневными письмами и рейтинг уронят ниже плинтуса.

На этом мы и закруглились. Нечего всю оставшуюся работу за один день делать, а то начальство разбалуем, привыкнет еще. А это не есть гуд, поскольку премировать за срочность нас и не подумают, уж поверьте.

Мы отправились к своим компьютерам, и тут Анджея подозвали к телефону. Проговорил он от силы минуты три, и крайне взволнованный побежал к Тамаре отпрашиваться. Уж не знаю, чего он ей наплел, но маневр ему удался. Через пять минут никаким Анджеем в нашем коллективе и не пахло. Интересно, куда это он сорвался? Не подумайте, я не собственница, и не собираюсь заявлять на него права, но все равно: мне-то мог бы хоть словечко сказать на прощание?

М-да, невесело. Значит, на Женькину помощь в деле выселения Толи рассчитывать однозначно не приходится. Что-то мне подсказывает, что вряд ли он сюда сегодня вернется. Что ж, справлюсь сама, не впервой. В конце концов, ну что мне может сделать Толя? Разве что убить или покалечить. И то и другое довольно трудно осуществить, я за просто так с жизнь прощаться не собираюсь. Вот если он будет не один, а с Темой и его любовницей, тогда мне придется поволноваться всерьез. Втроем они меня точно скрутят. Что ж, придется подстраховаться, чтобы если уж отправляться на тот свет, так в полной уверенности, что безнаказанно им этот фортель не пройдет. И я быстро написала «Предсмертное письмо»: в моей гибели прошу винить тех-то, все случилось по тем-то причинам, позаботьтесь о моем дедушке. Лиза.

Письмо я сохранила в своей папке на сервере, и еще одну копию распечатала и положила на стол под клавиатуру. Если я исчезну, то буквально через пару дней кто-нибудь из нашей команды точно наткнется на него либо в компе, либо на столе.

Письмо меня почему-то ни разу не ободрило. Трагически погибать в расцвете лет не хотелось, даже зная о том, что все виновные понесут заслуженное наказание. Но что я еще могу сделать?

И тут мне в голову пришла еще одна маленькая гениальная идея. Страховаться — так уж по полной программе! Помнится мне, Летка неоднократно хвасталась, что без газового баллончика на улицу носа не кажет. (Хотя мое сугубое мнение — кто ж на нее польстится с таким-то характером, да еще и баллончиком в придачу?) Несмотря на что, что мы с ней друг друга недолюбливаем по неопределенным причинам, думаю, один раз она коллегу по работе выручит. В крайнем случае, буду уповать на ее доброту и чуткую душу. Должно сработать. Тем более что у Тамары с ней этот фокус прошел на ура.

После томного пятиминутного шептания в коридоре баллончик перешел из рук в руки с моим клятвенным заверением, что в случае его полного использования, Летке будет куплен новый точно такой же. Она слегка поохала, как ей страшно будет сегодня добираться до дома, потом попыталась выведать, для чего он вдруг так срочно понадобился мне. В ответ я наплела десять бочек арестантов, воспела оду ее человеколюбию и кое-как отвязалась от ненасытной в своем любопытстве Летки. Расскажешь ей что-нибудь по большому секрету, завтра об этом будут знать даже мыши в соседнем здании. Такой бесплатной рекламы мне не надо.

Сделав все возможное для обеспечения собственной безопасности, я наконец-то приступила к поэпизодникам. Правда, работалось сегодня без огонька, на полном автомате. Ничего, это еще не самый плохой вариант. Хуже, когда никак не работается, а надо. Тогда заставляй себя — не заставляй: все бесполезно. Уткнешься носом в компьютер, руки на клавиатуру положишь, типа готова к творчеству, а фигушки. Смотришь на часы и понимаешь, что просидела ты так целых полдня, и ничегошеньки не натворила. То есть, сотворила. На этот счет еще незабвенный Михайло Ломоносов предупреждал: «Муза не та девка, которую сильничать можно». Но пойди, сообщи об этом начальству. Хотела бы посмотреть я на такого камикадзе.

Несмотря на общую авральную атмосферу, вся наша команда оперативно справилась с сегодняшней работой уже часам к четырем. Видимо, психологи правы, когда говорят, что кратковременный стресс даже полезен. Самое главное, не делать это стилем жизни. Именно тогда и начинаются проблемы.

Поскольку покидать рабочие места всем коллективом за два часа до конца трудового дня было бы полным безумием, особенно с учетом того, что то и дело к нам забегали гонцы от Высшего Руководства с очередными директивами и просьбами, мы потихоньку переползли обратно в комнату, где проводили планерки. Теперь любому случайно зашедшему начальнику или его шестерке можно без зазрения совести сказать: идет плановое обсуждение финальных серий. А то, что перед каждым из нас стоит кружка и кофе, а посреди стола красуется торт, за которым оперативно сгонял в ближайшую кондитерскую Стас, так все потому, что сладкое стимулирует работу мозга. Производственная необходимость, так сказать.