Время жизни - Роман Корнеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 108
Перейти на страницу:

Поняв, что я невольно остался наедине со своей личной преисподней, я не нашел ничего более умного, как просто вернуться на кровать, где замереть, свернувшись. Мне уже просто органически хотелось остаться одному. Жить – одному, умереть – одному. Не из детской мести к окружающему миру. Потому что я не видел иного выхода.

Когда меня немного отпускало, я разжимал стиснутые зубы, со скрипом распрямлял свой окровавленный изнутри панцирь и пытался что-то делать.

Однажды мне даже удалось выбраться из дома.

Я оделся, в последний момент выглянув в окно и увидев там налет грязного снега, с удивлением подумал, сколько же прошло времени. Пришлось переодеваться в теплое – в моем состоянии только простудиться не хватало. В жилых районах как раз должен свирепствовать очередной штамм завезенного из загаженной Сибири гриппа.

Улицы встретили меня новыми размахнувшимися между стремительно возводимых башен мостами и уровнями. Кажется, еще вчера в нашем дворе было куда светлее. Мы стремительно продолжали погружаться на дно общества будущего, где место было лишь для ценных работников Корпораций. Но тогда меня это интересовало не более чем других таких же бедолаг. Они думали о том, как выжить. Я думал о том, как выжить мне.

Социалка встретила меня пустотой коридоров – середина класса по обычному расписанию. Я пулей залетел на шестой этаж, где размещался учсектор, где выяснил, что мне снова продлен академотпуск по болезни, но там уже волнуются, смогу ли я продолжать учебу. Я заверил, что знаю все предметы и все хвосты досдам до марта. Надежда на возвращение к обычной жизни у меня еще была.

Однако занимали меня вовсе не шансы побыстрее избавиться от этой странной болезни, к которой я уже начинал привыкать – меня интересовала Кора.

Да, ее родители приходили и забрали документы. Сказали, что она нуждается в срочном лечении и они переезжают ближе к центру. Нет, куда – не сообщили. И подозрительный взгляд вослед. Я уходил со смешанным чувством досады и горечи.

Она ушла от меня. Или ее увезли родители. Она поняла, что было причиной того случая. Она приняла меня за невесть что, перепугалась насмерть. Всполошила родителей. Те предпочли убраться из этого района побыстрее.

Именно так мне все тогда и виделось. Что ж, сам виноват, у тебя хватило ума совершить то единственное, чего делать было нельзя – ты сумел заставить ее, бесстрашную, считать себя ее смертельным врагом, чужаком, нелюдем…

Я уже чувствовал, вышагивая по пустым лестничным маршам и бесконечным коридорам социалки, подступающую к горлу новую волну. Но отступить в тот раз я уже не мог. Был на свете человек, который смог бы мне помочь. Мне нужно было добраться до Мартина.

Не знаю почему, но мне было мало, чтобы кто-нибудь поверил в мои бредни. Нужен был человек, который послушает меня и разыщет Кору. При ней начался этот кошмар, она поможет мне его закончить. Я ей объясню, я ей покажу… пусть она вовсе не такая, как я. Пусть все эти пустые домыслы и привели меня к той последней черте, у которой я теперь замер. Но будь она самый обычный человек, без нее я уже не мог и знал так же точно, как время, через которое я замру на месте, не в силах двигаться от боли, и до того момента мне нужно было вернуться, обязательно вернуться…

Мысли мои уже начали привычно путаться, когда я дотащился к двери, на которой темнела старая табличка «Мартин Ки, тренер». Сколько себя помнил, эта дверь всегда была открыта. В тот день она оказалась заперта.

Я сунулся в тренировочный зал, там были какие-то завсегдатаи, однако где Мартин, никто не знал. На меня косились, мой вид и правда внушал опасения, так что я поспешил убраться. Сначала хотел оставить записку, потом бросить ему в оффлайн мессидж, однако метроном внутри меня уже торопил, громыхая набатом, и я решил оставить этот разговор на потом. Пусть вернется, поговорим. Все равно он ай-би не пользуется, без толку все.

Так ничего толком не добившись и ни о чем не разузнав, я потащился домой. К ногам у меня как будто камней навязали – ввалившись в нашу квартирку, я рухнул на кровать, даже не раздеваясь. Мама со вздохами помогла мне раздеться, потом покормила чем-то, что-то говорила… не помню.

Оказывается, можно жить, пропитываясь болью пополам с тоской о потерянной любви. Некоторые назовут то, что пережил в те недели я, не жизнью – существованием на грани выживания. Неправда. Для меня это было жизнью, потому что ничего другого взамен у меня не было. Только смерть. Но смерть уже тогда справедливо казалась мне путем не упокоения, а лишних страданий. Я знал, о чем эта притча.

Вернулся я из небытия моей личной боли однажды утром. Нет, она не отступила. Но я сразу понял, что все, больше не будет так, как было, все будет по-другому. Потому что мне не пришлось вставать, чтобы понять, с мамой что-то не так.

Мир вокруг меня больше не был шершавой бетонной крошкой по оголенным нервам. Он стал, раз и навсегда, хрустальным лабиринтом огней. Хрупким, нежным. Живым.

Потому что вокруг жило все – неживое жило по-своему, живое же расцветало такими красками, что впору было расплакаться. И одной из этих красок – неизбежным финалом хрустальных переливов радуги – был серый цвет смерти. Когда смазываются краски. Когда замирает жизнь, покидая этот мир навсегда. Отправляясь к вечному свету, что окутывает глубины космоса.

Умирала моя мама.

Она сидела ко мне спиной, ясно различимая через бездушные стены бетонной коробки, облокотясь о край стола, и смотрела на мельтешащий за окном рой злых белых мух. Мысли ее были не о черной кляксе разворачивающейся в ней машине раковой опухоли, она думала о чем-то очень хорошем. Что было в ее жизни прежде. Чего ей так недоставало сейчас.

Упала она неожиданно даже для моего внутреннего зрения. Вот ее умирание еще сидело внутри спокойно и тихо, а вот уже взяло верх. Я не успел подхватить ее на руки, сквозь пожар в мышцах пытаясь прорваться туда, к ней. Я не успел, а она упала, легко и беззвучно, как ложится первый осенний снег.

Я стоял над ней, не смея ее тормошить. К чему эти рефлекторные движения. Мне не было дано ей помочь. Мама. Прости меня, я не мог это исправить. У меня был свой ад, у тебя свой. Но мне суждено было пройти сквозь него к новой жизни, а тебе, похоже, нет.

Я сделал шаг назад, протянул руку, вызвал по настенному терминалу муниципальных спасателей – врачей из корпоративных страховых клиник нам не было положено по статусу. Прошло полтора часа, прежде чем они прибыли. Обычное наземное корыто. Двое санитаров обколотого вида, с помповыми ружьями «для безопасности», медичка с полупустым ранцем.

– У мамы рак, точнее не знаю.

Сострадания от них было не допроситься. У них таких случаев по двадцать на дню бывает. Только и хватило уделить внимание проверке социальных полисов – моего и мамы, связаться с диспетчером, принять решение.

– Мы положим вашу мать в стационар. Вот адрес. Загляните туда сегодня же. Нужны лекарства. И еще… – медичка смерила меня холодным взглядом, – если есть финансовая возможность – переведите ее в место поприличнее. Взрослые еще в семье есть? Родственники? Ладно. Подняли, понесли.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 108
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?