За сладкое приходится горько платить - Артем Черкизов

— Ты должна рассказать мне все: зачем они тебе понадобились, кто твои родители, что с тобою стряслось. Ты шутила, предлагая мне…

Малыш замолчал, увидев в глазах у девушки страх. Елена сглотнула:

— Нет, не шутила, я действительно хотела и хочу убить одного подлеца, а мне сказали, что это стоит около трех тысяч.

— Кто сказал?

— Неважно.

И Елена поведала Малышу свою историю.

Малыш слушал ее и поражался: оказывается в жизни нет ничего банального, все что в ней происходит, для кого-то оборачивается наслаждением или пыткой, раем или адом.

Отец, которого Елена очень любила, повздорил с матерью и с горя решил напиться. Перебрал. Короче, просто сгорел, врачи ничего не смогли сделать. Елена помнила, как он грыз окаменевшее в морозильнике сливочное масло, осознавая, видимо, сквозь пьяный туман, что выпил слишком много и что это просто так для него не пройдет.

И опять же причина ссоры была банальна, как банален анекдот про вернувшегося из командировки мужа. Отец Елены не просто узнал, а сам стал свидетелем того, как жена ему изменяла. Человек душевно чуткий, но не очень сильный, он не стал ее бить, ругаться, просто пошел, купил две бутылки водки и тут же выпил. Организм не выдержал нагрузки.

Мать некоторое время чувствовала себя виноватой, но потом успокоилась, и у Елены появился отчим. Он был несколько моложе матери, быстро прибрал ее к рукам: та чуть ли не на цыпочках перед ним ходила и во всем старалась ему угодить.

После трех лет совместной жизни разница в возрасте стала сказываться. Отчим все чаще и чаще заглядывался на молодых женщин, и мать поняла, что теряет его. Однажды отчим ей сказал:

— Если хочешь, чтобы я был все время дома, рядом с тобой, ты должна для этого кое-что сделать. Тогда я не стану искать кого-то на стороне, — и отчетливо намекнул, что вполне может довольствоваться Еленой, которой к тому времени исполнилось шестнадцать.

Мать настолько была в него влюблена, что впала в панику. Потерять мужа для нее было равносильно смерти. Долго она колебалась, потом как-то сказала ему, что согласна, пусть берет дочь, только не уходит от нее. Но одно дело принять решение и другое — заставить уже взрослую, все понимающую дочь лечь под человека, которого та ненавидела.

Она раз-другой пробовала убедить Елену пойти ради нее на такую жертву, но та наотрез отказалась ее слушать. С тех пор они, мать и дочь, стали врагами.

— Какая тебе разница! — кричала мать. — Вы ведь сейчас с тринадцати лет спите с мальчишками, с этими ублюдками. И ты давно уже не девочка, я же знаю! Так что, тебе ради родной матери жалко раз в неделю переспать с настоящим мужиком? Еще и благодарить меня будешь.

Но Елена железно стояла на своем и не подпускала к себе отчима на пушечный выстрел. Тот все чаще устраивал матери сцены. А однажды подстерег Елену, застал врасплох и изнасиловал. Мать была дома, слышала крики Елены, звуки борьбы, но не пришла ей на помощь. Она верила, что после случившегося Елена смирится и будет делать это с отчимом добровольно, а в семье воцарятся мир и спокойствие.

— Но я сразу же после этого ушла из дому и больше не возвращалась, как мать ни просила. Отчим тоже ушел от нее, сейчас она живет одна, окончательно спилась. Конечно, для меня она остается матерью, но я ей не могу простить ни смерти отца, ни того, что потом случилось со мной.

— А где этот… отчим, сейчас? — спросил Малыш.

— Он нашел себе женщину помоложе и живет с нею. Однажды мы случайно встретились на остановке, и, представляешь, он предложил мне переспать с ним. И тогда я поклялась, что убью его. Ну, не сама, чужими руками. Для этого я и искала деньги.

— Я возьмусь сделать это, — сказал Малыш. — Ты можешь нанять меня.

— О, это будет слишком дорого, ты ведь профессионал, — не к месту засмеялась Елена, прижимаясь к Малышу.

Она уже не воспринимала с прежней остротой события, которые произошли с нею несколько лет назад. Все было пережито, все слезы выплаканы. А Малыш, наоборот, очень остро отреагировал на услышанное. Наверное потому, что никогда не включал свои эмоции при выполнении заказов, теперь, в момент, когда не надо было держаться начеку, его душа раскрылась, словно цветок под лучами солнца, и Малыш с удивлением отметил, что он, оказывается, сентиментален.

— Я сделаю это за один твой поцелуй, — сказал он. — Только от души. Если сможешь поцеловать меня от души, значит, ты меня наняла и заплатила авансом. Если такого поцелуя не получится, придется платить теми деньгами, что я тебе дал. Есть у киллеров поверье: любое убийство должно быть оплачено. Иначе не повезет.

— И многих тебе заказывали? — спросила Елена.

— Многих, — коротко ответил Малыш. — Я был дорогим киллером, никогда не допускал промахов.

Елена прильнула к его рту своими губами, и долго длился этот поцелуй, так долго, что оба чуть не задохнулись.

— Все, заказ оплачен, — прошептал Малыш.

— Нет, еще не все.

— Меня никто и никогда не целовал так. А тебе не страшно целовать наемного убийцу?

— Нет, — покачала головой Елена, — главное, что ты настоящий мужчина. А в наши дни женщина больше всего ценит именно это качество — мужественность.

Они не говорили насчет того, будут жить вместе или нет, просто она осталась, и все. Малыш через пару дней начал искать квартиру.

— Будем покупать на твое имя. Потом я пропишусь к тебе, как к жене, и все проблемы решены. У каждого будет своя жилплощадь.

* * *

И еще Малыш решил купить машину. Без машины он чувствовал себя не в своей тарелке. Но на все денег, которые он взял у Долгорукого, явно не хватало. Надо было опять что-то делать.

— Ты понимаешь, словно кто-то сыграл на пианино, а эти четверо были клавишами, — весело говорил капитан Веселовский Морозову. — Везет мне на такие дела. Но я тут же вспомнил о тебе, по-моему это опять случай из твоего репертуара. По предварительному опросу свидетелей, эти парни хотели пригласить потанцевать девчонку, которая была в ресторане со своим кавалером. Кавалер недостаточно вежливо отказал им. Чеченцы решили его проучить. Чем для них закончился этот урок вежливости, можешь сходить в морг и посмотреть. Четыре черепа расколоты, словно грецкие орехи. У всех четырех, между прочим, были ножи. Но они даже не успели ими воспользоваться. Ну что, забираешь дело себе?

Морозов уже начинал ненавидеть капитана Веселовского, спихивающего ему на голову уже второе дело, практически не поддающееся раскрытию. По казино не было никаких сдвигов, несмотря даже на пять тысяч долларов, объявленных в виде награды тому, кто обнаружит преступника.

— Бери, бери, это его почерк, у нас в городе такого еще ни разу не было.

— А что ты так торопишься сплавить это дело мне? — спросил капитана Морозов. — Появилась очередная кандидатура в жены, и ты едешь в отпуск?