Нежная война - Джулия Берри

Вдалеке, на перекрестке, он заметил офицера. На всякий случай Обри отдал честь и пошел дальше.

– Эдвардс! – Громкий голос заставил его остановиться. Только не это.

– Доброе утро, капитан Фиш.

– Вольно, рядовой, – сказал капитан Гамильтон Фиш III. – Пройдешься со мной до лагеря?

– Да, сэр.

Это было неожиданно.

– Чем ты занимался все утро?

– Просто гулял, капитан, сэр, – ответил он. – Захотелось размять ноги.

Капитан Фиш фыркнул.

– Мне казалось, тебе хватает разминки на железной дороге.

Обри не мог ничего возразить. Капитан был прав.

– Эдвардс, – сказал капитан Фиш, – в следующий раз, когда решишь уйти с базы – возьми с собой товарища.

Его тон не был приказным.

– Сэр?

Капитан Фиш не спешил с ответом.

– Уже поступали… некоторые угрозы.

– От южан, сэр?

Фиш кивнул.

– Да. Хотя все эти предрассудки выходят за рамки простого определения «Север против Юга», – он покачал головой. – Я провел достаточно времени с другими офицерами, чтобы это понять.

Обри с трудом подавил улыбку. Капитан Фиш рассказывал ему про предрассудки. Белые люди.

– Среди них есть и достойные, непредвзятые люди, – серьезно сказал капитан. – Я слышал множество хороших отзывов о дисциплине наших ребят от офицеров по всей стране. Я не сомневаюсь, что как только война закончится, ваш вдохновляющий пример поможет искоренить неравенство.

Эти богачи из Гарварда. Все, что они говорили, походило на речь кандидата в Конгресс. Слова Фиша звучали ободряюще, но слишком много американцев приходило в ярость, лишь завидев вооруженного черного мужчину в военной форме. Обри сомневался, что грудь, увешанная медалями, изменит их отношение.

Они дошли до окраины своей базы.

– Эдвардс, – сказал капитан Фиш. – Будь осторожнее, ладно?

– Хорошо, сэр, но…

– Да, рядовой?

Обри надеялся, что его слова не прозвучат дерзко.

– Я понимаю ваше беспокойство, но вы же знаете, что мы – городские ребята. Мы можем о себе позаботиться.

Его рука инстинктивно потянулась к кольту, лежавшему в кармане.

Капитан Фиш похлопал его по плечу.

– И все же, – твердо сказал он. – Бери с собой товарища. Некоторые из тех ребят – хотя я не должен так говорить о солдатах Дяди Сэма – настоящие подонки.

Обри не представлял, как ответить на это заявление и не заработать себе дополнительных проблем, поэтому он промолчал.

– Ты – хороший солдат и превосходный музыкант, – сказал Фиш. – Не хочется тебя потерять.

«Помимо всего этого, я – живой человек, Фиш».

– Я буду осторожен, сэр, – ответил он. – Обещаю.

– Хорошего дня, солдат, – отсалютовал капитан Фиш.

Обри тоже отдал честь.

– Хорошего дня, капитан.

Капитан Фиш удалился, а Обри побрел к хижине досуга для черных солдат. У парня еще оставалось свободное время, и раз уж его романтические надежды не оправдались, он решил переключиться на пинг-понг.

Джоуи Райс заметил Обри и потащил его в угол, где никто не мог их подслушать.

– Ты слышал? – прошептал Джоуи. – Про наших парней, которые решили мстить за убитого солдата? Они зовут себя Вампирским отрядом, – его пальцы еще крепче сжались на локте Обри. – Прошлой ночью они убили морпеха.

Они уже не были прежними после тридцати дней в траншеях.

Рано утром, когда парни третьего подразделения наконец выбрались наружу, их кости ломило от усталости. Они говорили на новом языке. За это время они выучили все правила выживания, но оно уже не заботило их так сильно, как прежде. Они привыкли к холоду, грязи, грохоту снарядов и виду крови. Они участвовали в вылазках и разбомбили несколько траверсов немецких траншей. А главное – все они выжили.

Джеймс ни разу не был на вылазках. Их с рядовым Питом Йоки назначили в ночной дозор, поэтому они оставались в снайперском укрытии. На следующую же ночь Джеймс заметил нескольких немцев, крадущихся к английским траншеям. Тени в мимолетном свете яркой вспышки. Наверное, потому что они были лишь тенями в ночи, Джеймс смог это сделать. Может быть, он решился на это, потому что они собирались убить его друзей. Или потому, что представил себе, как кривоногого Мика Веббера отбрасывает взрывом гранаты, а Чаду Браунингу, который так любит петь, перерезают горло.

Джеймс направил прицел на тени и выстрелил. Дважды. Йоки быстро взглянул в свой прицел и показал ему большой палец.

– Два попадания.

Джеймс и так это знал. Каким-то непостижимым образом он чувствовал, как пули настигли обоих немцев, словно межу ними протянулась леска, и он ощутил импульс от удара на себе.

Немцы не стали продвигаться дальше. Остаток ночи они потратили на то, чтобы оттащить своих павших обратно к траншеям.

– Думаю, один мертв, – сказал Йоки. – И, судя по крикам второго, я дам ему пятьдесят на пятьдесят.

Джеймс не слушал. Он откинулся на стенку их укрытия и попробовал глубоко вдохнуть, но воздух никак не наполнял его легкие.

– Молодец, что не стал стрелять по санитарам-носильщикам. Мне кажется, это нечестно, – сказал Йоки. – Видит бог, первое убийство – самое сложное. Мы все через это прошли.

Джеймс не отвечал. Он молча смотрел на свои трясущиеся руки.

– Иди, – сказал Пит. – Отдохни и поешь. Поболтай со своими приятелями. Хорошо?

– На посту должно быть два человека, – возразил Джеймс.

Пит только махнул на него рукой.

– Проваливай. Все равно ничего не разглядишь в такой темноте.

Конечно, Йоки соврал, но Джеймсу было наплевать. Он лег на землю и заснул. Когда Джеймс проснулся, сержант Мак-Кендрик отсалютовал ему, и они пожали руки. Его выстрелы спасли жизни британских солдат. Острый глаз, чтобы увидеть фрицев в темноте, и трезвый ум, чтобы попасть в двух вражеских солдат и предотвратить налет – все это неотъемлемые качества настоящего британского служащего, которые так блестяще продемонстрировал рядовой Джеймс Олдридж. Сержант заверил юношу, что к его досье будет добавлена письменная благодарность.

Благодаря этому Джеймсу разрешили взять двухдневное увольнение для поездки в Париж, при условии, что на фронте все будет спокойно. Два немца – два дня. Любопытная закономерность, хотя они оказались не последними, кого он убил до истечения тридцатидневного срока.