Дурные дети Перестройки - Кир Шаманов

* * *

«I’m too sexy for my love» – была песня того лета, хорошая песня, кстати. То, что Марина и Вова знакомы и сызмальства дружат семьями, я понял гораздо позже, а увидев её во дворе, просто подошёл к ней с Ниной и увёл пить ликёр. Ей не нравилось только, когда я употреблял наркотики и особенно «кислоту».

Однажды я, Марина, Вова и Никита Доронин купили ящик чешского пива и сели в эвакуированном летом на дачу детском доме, рядом со школой, его, ящик пива, осваивать. Я на спор выпил залпом бутылку, а после пятой увидел, что Марина начала заигрывать и крутить у Вовы перед носом пиздой, норовить сесть ему на колени, вскрикивая: «А у Вовки-то как штык!» Не желая бить девушку, я покинул честную компанию, намереваясь отправиться немедленно в «TaMtAm», заглотить пару доз «кислоты» и снять там голубоглазую суку с татуировкой паука на шее или ещё кого-нибудь.

Набуханный, по пути встретил Матвея с Лёшей Осиповым, которые шли пропивать магнитофон, украденный у Дениса Навалова – нашего общего приятеля. Они мне сообщили, что Марина, Нина, Вова и Никита замечены где-то в начале Торжковской. У меня перемкнуло, и я одним броском оказался там. Столкнувшись со всей честной компанией нос к носу, я сразу дал Вове головой в лицо на глазах у нескольких десятков людей. Пошла кровь, я продолжил бить ногами согнувшегося Вову. Прибежали Матвей и Лёша и оттащили меня, пьяного, от него. Марина убежала, и я в страстях побежал за ней, а ребята успокоили толпу и напрягли Вову психологически. Матвей объяснил Вове, что клеить чужих тёлок нехорошо, и что он Вову запомнил ещё за Шуру, а теперь Вове последнее предупреждение, дескать, его счастье, что у него уже лицо было разбито.

* * *

С Мариной потусили ещё пару месяцев, и я от неё сбежал. Она пыталась меня травить какими-то кикбоксёрами, но быстро растворилась, оставив за собой мотивы своих любимых групп – Ace of Base и 2 Unlimited.

Дело в том, что у неё ещё был один парень, собственно для которого она хранила девственность в своей писечке уже почти 16 лет, одноклассник Саша Ануфриев. Боксёр-бандит акселератического вида, который ходил постоянно с таким же акселератом Серёжей Ефимовым. Марина ему нажаловалась и про «Деда Мороза», и про всякие другие вещи, которые я с ней делал, не нарушая очерченных границ девственности, к её полному восторгу и удовольствию, но передала она ему эту, и без того скользкую информацию, в окончательно извращённом виде. Они потом меня очень не любили, и особенно жгуче презирали, что я наркоман. Серёжа и Саша даже пытались отнять у меня однажды велосипед, но намёка на проблемы им всегда оказывалось более, чем достаточно. Они долго кружили по району и терроризировали окрестности, пока не сторчались.

Однажды, когда Саша Мухин сидел в тюрьме, я у Нины встретил Мариночку. Мы крепко выпили и после того, как я её проводил домой, коряво поебались на скамеечке и потом в парадной стоя. Взяли ещё вина и пришли спать к Нине, а утром все втроём поехали в Кресты, к Марининому парню Саше Ануфриеву и Нининому Саше Мухину – передавать передачи.

Я прятался за больницей, пока Марина и Нина, овладевшие полуфлажковой азбукой, намахали Саше в окно по буквам сообщения и послали воздушные поцелуи. Думаю, я там стоял не первый, у Марины с Ниной так всё оказалось ловко отработано…

Когда я расстался с ещё девственной Мариной, у Вовы разбилась на машине сестра. Родители сильно переживали, ей уже было двадцать два года, и она вела нормальную жизнь. Вова привёз с дачи пару килошников маковой соломы, и давай ей торговать, сам при этом ширево не пробовал. Помирились.

Замешал ему за стакан первые три тома Кастанеды, издательство «София». Читали вместе, наперебой покупали новые тома. Кто первый «остановит диалог», кто первый увидит руки во сне, кто первый вступит в контакт с «неорганическими существами». Меня это в какой-то момент даже подзаебало, я много читал другого, но Вова Кастанедой заболел, все разговоры постепенно сводились к нему.

Правда, когда я вступил в секту Виссариона, Вова внезапно тоже метнулся за мной – прочитав базовые виссарионовские книги, тут же начал интерпретировать их через Кастанеду. Я замечал безуминку, но хули, сам ебанашка, а чужая душа потёмки, не судите, да не судимы будете.

* * *

Уехал я, в тайгу за туманом уехал, к Виссарионам, буддистам и шаманам, хули, книжки читать. Путь так Путь, терять всё равно было нечего, кроме цепей. А когда приехал назад, оказалось, Вова секту посещает исправно, и вообще один из немногих, кто меня реально рад видеть. Состояние у меня было специфическое. Я полгода ничего не употреблял, поправился на 19 килограммов на веганской диете, очистил организм, накачался от работы с лопатой и топором. В ежедневной практике медитаций и аутогенных тренировок осознал некоторые свои внутренние проблемы и продолжал практику ещё год после приезда.

Вова стратегически был безоружен, когда затевал старые разговоры «кто первый Эго смирит» и т. п. Наверно, надо было нашу дружбу перевести в педерастию, думаю, всё бы было путём. Но я не думал о сексе вообще, полуторагодичное воздержание и дисциплина ума отклонили меня от сексуального курса в принципе, мне вообще-то действительно нравилась аскеза. Пример Сливы не давал покоя, хотелось жениться по-настоящему, венчание, все дела, жизнь без греха, прости Господи. И появилась из сектантских недр некая Аня, мне девятнадцать, ей двадцать семь. Учится в Институте культуры на джазовую певицу и руководителя оркестра, музыкант, пианист, вокалист. И тут опять Вова! У него, вишь ли, тоже любовь, и, естественно, тоже к этой Ане!

Я Аню спрашиваю, тебе кого надо, меня или его? Сейчас-то понимаю, хотела, чтоб я её просто отодрал, но, бля, я ж верующий и практикующий. Всё через жопу, в смысле душу хочу, чтоб было по любви типа.

Перетёрли с Виссарионом, который оказался в Петербурге с проповедью, он говорит:

– Живите.

Первая ночь, ебля. Я полтора года практически не ёбан, и в торче тоже невесть что имел, соответственно, толком не ебабелен. Сначала она чего-то ломалась, потом раскочегарились.

Полгода дрючил её у неё в съемной хате, всё вроде наладилось, а потом она ко мне переехала, и опять Вова. Приходит, очи свои влажные выпятит и вздыхает. Аня сразу вся колебается, сука. Сама течёт, но меня на духовное высаживает:

– Вова хороший, Вова настоящий духовный друг! Как ты можешь про него так думать!? – Ебёт мозг в эзотерической терминологии, прикрывающей блядскую психологию.

Полгода пожили, и ебать её надоело. Фригидная, кончишь ей на лицо, она малафью по ебалу размажет и лежит, типа полезно. выгнал её.

Думаю, интересно, как поведёт себя Вова? Он хату имел на Просвете, отцовскую. Она обычно в сдаче стояла, а тут опустела. Он её, Аньку-то, туда. Сам весь из себя джентльмен, приезжает только поговорить и жратвы вегетарианской приготовить. Аня нихуя не умеет делать, кроме как на рояле тренькать, и бабок, естественно, нет никогда. Я пару раз приезжал к ней, поебались в жёстком стиле, с презрением таким животным. В общем, совсем чмом она мне показалась тогда. И Вова, смотрю, как-то тоже к ней сразу быстро схлынул, она потом в клуб подростковый жить переехала, на Московскую, Вова совсем соскочил, а потом и замуж вышла за кого-то другого.