Тайны мозга. Почему мы во все верим - Майкл Шермер

Это не значит, что доминирование (каким бы незначительным оно ни было) одного полушария над другим – хорошо или плохо. Все зависит от задачи. Например, творческие способности во всех сферах (в живописи, музыке, литературе, даже в естественных науках), по-видимому, связаны с доминированием правого полушария, и это логично, поскольку творческие способности – это и есть умение находить новые примечательные закономерности как в осмысленном, так и в бессмысленном шуме. Если бы мы были просто логическими машинами, штампующими в качестве продукции результат строго определенных когнитивных алгоритмов, ничего нового никогда не было бы создано или открыто. В определенные моменты нам приходится мыслить нестандартно и соединять точки линиями так, чтобы получались новые рисунки. Разумеется, загвоздка в том, как поддержать баланс между нахождением нескольких новых и примечательных паттернов в фоновом шуме и нахождением только паттернов в отсутствие шума. Возможно, в этом и заключается разница между креативностью и безумием.

В некотором смысле креативность предполагает процесс паттерничности, нахождения новых закономерностей и создания на их основе оригинальных продуктов или идей. Конечно, эти продукты или идеи должны быть полезными или уместными в данном контексте или окружении, чтобы мы признали их креативными, иначе любой ученый-любитель или участник певческого конкурса American Idol был бы неотличим от Эйнштейна или Моцарта. Связь между паттерничностью, креативностью и безумием следует из стиля мышления, который является излишне объединяющим и видит закономерности во всем, не делая различий. «Когда я исследовала нейрологические аспекты креативности, – объясняла клинический психолог Андреа Мари Кушевски, – одним из нюансов, на которые я случайно наткнулась, оказалась такая черта, как «отсутствие латентного торможения», или, как описал ее Ганс Айзенк, «всеобъемлющий стиль мышления». Люди с нарушениями шизофренического спектра склонны к всеобъемлющему стилю мышления, это означает, что они видят закономерности там, где не существует наполненных смыслом закономерностей, и не видят разницы между осмысленным и бессмысленным паттерном».[116]

В сущности, этот факт был выявлен когнитивным нейробиологом из Института Макса Планка Анной Абрахам и ее коллегами в 2005 году во время исследования связи между креативностью и такой личностной чертой, как психотизм – одной из трех черт, которые психолог Ганс Айзенк включил в свою модель личности P-E-N (две другие – экстраверсия и нейротизм). Айзенк первым предположил возможность взаимосвязи между психотизмом и креативностью, а также то, что избыток первого ведет к психозам и шизофрении ввиду характерного «чрезмерно инклюзивного когнитивного стиля», который может привести к усматриванию закономерностей там, где их нет. Можно воспринимать это явление как «паттерничность на стероидах». Абрахам исследовала два аспекта личности у восьмидесяти здоровых участников эксперимента: одним из этих аспектов была оригинальность/новизна, другим – практичность/полезность. Абрахам и ее коллеги предсказывали, что «более высокие уровни психотизма сопровождаются большей степенью концептуального диапазона и повышенными уровнями оригинальности творческой образности, но не связаны с практичностью/полезностью идеи». Именно эти результаты они и получили. Участники с более высокими уровнями психотизма продемонстрировали большую креативность, но ее практичность была ниже, и Абрахам с коллегами пришла к выводу, что причина тому – способность к «ассоциативному мышлению» (нахождению ассоциаций между произвольно взятыми предметами), а не к «целеориентированному мышлению».[117] То есть нахождение новых и полезных паттернов – это хорошо, а нахождение новых паттернов повсюду и неспособность различать их – плохо.

Следующий этап в причинно-следственной цепочке к пониманию паттерничности и ложного выявления паттернов – определить, где именно в мозге это происходит. «Таким людям свойственно иметь префронтальную кору (ПФК), которая не обрабатывает допамин надлежащим образом (ПФК – область когнитивного контроля), – выдвинула предположение Кушевски, – и кроме того, их передняя поясная кора (ППК), функционирует далеко не оптимальным образом. Этот участок активизируется, когда требуется выбрать один из множества вариантов, при этом решить, какой из них верный. Мне нравится считать его участком мозга, помогающим нам замечать детали, позволяющие различить две почти идентичные картинки со всего несколькими незначительными отличиями. Мы обращаемся к ППК, чтобы заметить, какое отличие (или «ошибка») картинки А нарушает ее сходство с картинкой В. Или, проще говоря, именно этот участок мозга помогает находить Уолли (Уолдо) в книгах с картинками-загадками «Где Уолли?»[118]

Так что мы можем считать ППК «устройством обнаружения Уолли». Но какое отношение все это имеет к креативности и безумию? «Когда речь заходит о выявлении паттернов, человек, страдающий шизофренией, выбирает нелепые паттерны и на их основании делает выводы, – продолжает Кушевски. – Например, незнакомый человек в другом углу комнаты смотрит на вас, затем куда-то звонит и снова смотрит на вас, в итоге появляется ложный вывод о том, что этот человек выследил вас, а потом позвонил сообщникам, чтобы они пришли и поймали вас».

Да, именно это мы и называем мышлением заговора, но если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Так как же уловить разницу?

«Шизофреники с бредовыми расстройствами видят подобные паттерны постоянно и считают их адекватными. Их ПФК и ППК не искореняют маловероятные паттерны: вместо этого все паттерны рассматриваются и им придается одинаковая значимость».[119] В каком-то смысле существует тонкая грань между креативным гением, который находит новые паттерны, способные изменить мир, и безумцем или параноиком, который видит паттерны повсюду и не может выбрать среди них важные. «Успешно занимающийся творчеством человек тоже видит множество паттернов (поскольку творческим людям свойствен чрезмерно инклюзивный стиль мышления), однако он обладает превосходно функционирующими ПФК и ППК, которые подсказывают ему, какие паттерны не имеют смысла, а какие полезны, адекватны и при этом оригинальны», – заключает Кушевски.