Самый далекий берег - Александр Бушков

Кирьянов покосился на нее. Нет, она вовсе не играла –совершенно искренне щебетала с простодушием малого ребенка. Ну да, ну конечно,а с чего ей быть умной, когда есть возможность порхать по Галактике на этакихвот летающих чудесах…

Они вошли в холл. Кирьянов испытывал смешанные чувства – содной стороны, хотелось так никого и не встретить, пока не нырнут в комнату, ив то же самое время так и подмывало, так и свербило – пусть бы кто попалсянавстречу, из мужиков, чтобы посмотрели, какую красотку он ведет в своюскромную хату… От этой двойственности он даже перестал думать, сколь незавиднаяроль ему выпала – по сути, мальчика по вызову, есть что-то общее…

Мухомор обернулся, осклабился:

– Ну, мы пошли, а вы, молодежь, развлекайтесь какследует… – И он бесцеремонно хлопнул «римлянина» по заднице, направляя клестнице на второй этаж, что тот воспринял опять-таки с полным пониманием.

Кирьянов оглянулся через плечо – роскошный лакей снепроницаемым лицом бесшумно шествовал за ними.

– Прелесть какая! – повторила Аэлита, вертяголовой и хлопая ресницами. – Как в стерео – коридорчики низкие, всемаленькое… Совершенно по-армейски. Я так и представляла рыцарскую кордегардию…А лошади у вас где? Ой, я и забыла, вы ведь больше на лошадях не ездите… Жаль.Красиво было… Вот сюда, наверное?

И она, прежде чем Кирьянов не то что успелвоспрепятствовать, а хотя бы разинуть рот, распахнула дверь в служебный кабинетштандарт-полковника Зорича, моментально оказалась внутри, увлекая за собойкавалера – а безмолвный слуга «без речей» замыкал шествие.

Таково уж было его невезение, что Зорич оказался на своемместе, сидел за столом, безукоризненно подтянутый, застегнутый на все пуговицы,разве что без фуражки. На столе перед ним переливалась цветными линиями иползающими огоньками какая-то схема – такое подозрение, карта очередной акции.

Штандарт-полковник, здешний царь и бог – или уж, какговорится, первый после бога – поднял глаза и, как любой на его месте, на миготоропел. Но тут же обрел прежнюю непроницаемость – сущий статуй, бронзовыйкондотьер…

«Силен шеф, – с уважением подумал Кирьянов. – Уменя на его месте глаза точно на лоб бы полезли, а ему хоть бы хны…»

Ему захотелось зажмуриться от ужаса – очаровательная Аэлитас детской непринужденностью обошла стол, уселась на его краешек рядом смигающей картой, словно нарисованной в воздухе лучами света, положила ногу наногу и уставилась на штандарт-полковника с бесстыдным любопытством эскимоса,дитяти природы, впервые в жизни увидевшего трамвай или антилопу в зоопарке.

Зорич бросил на Кирьянова беглый, совершенно бесстрастныйвзгляд, от которого обер-поручику захотелось провалиться сквозь землю. И ровнымголосом осведомился:

– С кем имею честь?

– Значит, это вы тут главный? – спросила Аэлитабезмятежно. – А вы красивый мужчина, такой обаятельно-замкнутый, словно настаринной гравюре с этими, как их… кавалергардами, да? И у вас, конечно,какой-то романтичный чин – штаб-тысяцкий, ротмистр… простите, я не сильнав истории, но эти золотые штучки у вас на погонах ведь что-то да обозначают,они совсем не такие, как у моего Кости…

– Совершенно верно, – сказал Зорич и перевелвзгляд на Кирьянова. – Костя, не представите ли милую барышню? И необъясните ли, какими судьбами…

– Это… это Аэлита, – еле выговорил Кирьянов,чувствуя, что от жгучей неловкости, неправильности ситуации покраснел весь, отмакушки до пяток, и от него можно прикуривать в любом месте.

– Совершенно верно, – сказала Аэлита, чьенереально изящное бедро коснулось светящейся карты, отчего та отчаяннозамигала, изменив оттенки. – Аэлита фойл Гламертен, восьмая маркизаДенури, младшая графиня ан-Ретагон.

– Ах, вот как… – непринужденно сказалЗорич. – Да, разумеется, мне следовало догадаться…

У застывшего навытяжку Кирьянова создалось впечатление, чтоштандарт-полковник не просто отделался дипломатичной фразой, а в самом делеполучил исчерпывающий ответ на некий висевший в воздухе вопрос. На лицеполковника мелькнула тень эмоций – но не досады или раздражения, как следовалобы ожидать, а, скорее, скуки и примирения с неизбежным.

– Вот как… – повторил он, скучнея наглазах. – Я в вашем полном распоряжении, дорогая младшая графиня… долгиелета старшей. Чем могу служить?

– Это вы, жестокий человек, заковываете их в кандалы ибьете плетью? – спросила Аэлита с непритворно сердитыми нотками, показавкивком на Кирьянова. – Только не притворяйтесь, я читала… или в стереовидела… Такой же там был сатрап, красивый и холодный, как лед… Вам не стыдно?

– Помилуйте, за что? – спросил Зорич чуть-чутьрастерянно.

– Ну, вы же командир здесь?

– Должен признаться…

– Значит, это вы за малейшую провинность караетеофицеров, как зверь?

«Гос-споди, – подумал Кирьянов тоскливо. – Мнетеперь на чердаке жить придется с неделю, пока все не забудется… вот только неттут чердаков, очень современной постройки здания…»

– Милая младшая графиня, – сказал Зорич,моментально справившись с собой. – Право же, у вас неверные представления.Армия давным-давно избавилась от наиболее одиозных традиций прошлого, вычерпали знания из книг и стерео, которые не всегда отображают реальность, могувас уверить…

– Честное офицерское?

– Честное офицерское, – подтвердил Зорич.

И глянул на Кирьянова с непонятным выражением в холодныхглазах. Тот отчаянно прикидывал, как ему с помощью одного-единственного взглядавыразить сожаление, раскаяние, все возможные извинения, но так и не придумал. Ипытаться нечего посредством одного взгляда отобразить столь сложную гаммучувств…

Он готов был провалиться сквозь землю – как человек,привыкший к иерархии, субординации, служебной лестнице, прекрасно понимал, вкаком положении оказался. В жизни еще не выглядел столь нелепым дураком…

Что до Аэлиты, она как ни в чем не бывало восседала настоле, скрестив стройные обнаженные ножки, взирая на Зорича с кокетливойукоризной. Лакей монументом застыл в углу.

– Значит, это ваша яхта появилась на орбите внерасписания… – протянул Зорич. – И вы, насколько я понял, имеете честьсостоять в дружеских отношениях с нашими офицерами?

– Именно так. – И она надменно вздернулаподбородок. – Надеюсь, вы не имеете ничего против?

– Ну что вы, – сказал штандарт-полковник. – Вполном вашем распоряжении, госпожа младшая графиня… Чем могу служить?

– Оставьте нас, – сказала Аэлита с тойнепередаваемо аристократической интонацией, которую Кирьянову, плебеюсибирскому, ни за что не удалось бы повторить, проживи он хоть девятьжизней. – Мне здесь нравится, я хочу уединиться с Костей, и вы будетемешать…