Сотник из будущего. Северная война - Андрей Булычев

– Нас прислал дед Карьялонни, – представился старший карельской дружины, крепкий, словно лось, Сохрой, – Сказал, что вам скоро понадобятся хорошие стрелки тут?

– Не откажусь, конечно, – улыбнулся Варун, – Такой помощи мы всегда тут рады. И откуда только он знает всё наперёд, этот ваш дед Карьялонни?

– Так ему и положено, как бы, – удивлённо развёл руками Сохрой, – Белый ведун» ведь у нашего народа ещё его зовут, и лекарь он отменный к тому же.

– Однако! – протянул удивлённо комендант, – Вот тебе и сорочье перо. Ладно, пойдемте тогда знакомиться с крепостью!

Орешек начал ускоренно готовиться к бою.

Андреевское поместье жило привычной жизнью. Только что прошли переводные экзамены для первых, вторых и третьих курсов школы. Счастливые скворцы нашивали на плечи вторую курсовую полоску. Третьяки начинали обживать положенные им как старшакам уютные десятские кубрики. А выпускные четвёртые курсы просто напросто отдыхали после многодневных и изнурительных экзаменов. Впереди было ещё два летних месяца каникул, и каждый из мальчишек сейчас планировал, как бы их провести эдак поинтереснее, чтобы было, что вспомнить потом и рассказывать длинными зимними вечерами друзьям. Одни только несчастные кмбшники носились с обритыми наголо головёшками по таким изнурительным кроссам и мучительно страдали от жестокости и несправедливости этого мира.

Каникулы начинались с 15 июля, и оставалось до них всего-то ничего.

Андрей работал над собой в поте лица каждый день. Утром, днём и вечером нагружал он себя физическими упражнениями на растяжку, силу, резкость и выносливость. Нужно было приходить в силу после полученных зимой многочисленных ран и восстанавливаться для полноценной жизни. А для этого требовалась каждодневная, до седьмого пота и зубовного скрежета от боли работа, работа и ещё раз работа. Не время было сидеть на завалинке, как старый дед с клюкой, и собирать положенные почести.

«Я ещё молодой! Я ещё повоюю! Не дождётесь, гады!» – твердил он, приседая с бревном на спортивном полигоне или же выжимая пресс.

«Вперёд, вперёд, вперёд!» – рычал он от натуги, забираясь с камнем на большой холм. И на его пологой вершине уже лежало несколько десятков голышей, каждодневно прибавляясь всё большими размерами и весом.

У него была цель, а для её выполнения нужно было начинать трудиться и готовиться уже сейчас!

– Вон, головастики, целый подполковник, а как носится с мешком песка за плечами, – показывали сопливым кмбшникам на комбрига их наставники, – А вы даже налегке нормально-то десять вёрст пробежать не можете, чтобы ещё по пути немного не поныть. А его вон только четыре месяца назад на санях без кровинки почти что сюда привезли. Вперёд, желудки, если только ещё хотите воинами стать! Кто устал или не может себя преодолеть, лучше сейчас уйдите из общего строя от греха подальше, чем потом товарища своего или всю бригаду в бою от немощи подвести! Вперед, я сказал!

И неслись вперёд головастики, судорожно хватая воздух широко раскрытыми ртами.

Помимо трудов по укреплению своей физической составляющей у Андрея было много дел и по хозяйственной части. Последнее лето перед лютым и долгим ненастьем следовало провести со всей серьёзностью. Все освобождённые от лесов угодья в поместье были теперь распаханы и засажены зерновыми и овощными культурами. Бралась на учёт каждая полянка или самая дальняя росчищь. Приплод скотины клеймился и проверялся скотьими лекарями, впрочем, так же, как и все взрослые животные.

В усадьбу приходили речные караваны с зерном даже из дальних германских земель. Потом всё оно сушилось и закладывалось для хранения в амбары, а ведь это было только лишь начало июля.

– Что же будет после уборочной? – чесали головы хозяйственники и заказывали у плотников новые зернохранилища.

По воде приходил так же, как прежде, метал, как чёрный, так и цветной, в основном в виде слитков и криниц. Разгружали в склады бронзу, свинец, медь и олово. Подгребали ладьи с сицилийской серой, германским и богемским стеклом, природной содой да фризскими тканями. Уходила уже готовым товаром местная выработанная в усадьбе продукция. Отгружались изделия из глины в виде разнообразной посуды, керамических труб, свистулек и сопелок да всяких там зайчиков и коньков игрушек. Шли на отгрузку уже пошитые готовые шубы, тулупы, шапки, телогрейки, сапоги, ичиги, ремни, конская сбруя, кафтаны, рубахи и много-много, что ещё. Шкурки и меха теперь отдельно почти не выходили, шли они в основном только готовые и законченные, как изделия, на которые и цена была уже в разы выше.

Кругов воска, тканого полотна изо льна или конопли больше тоже не было. В трюмы грузились бухты пеньковых канатов, разнокалиберные свечи, разноразмерные нижние и верхние рубахи, вышитые скатерти, разноцветные покрывала, половики, шерстяные коврики и даже выходные платья. Из металла товаром шла только призовая починенная броня, мечи и прочее чужое оружие, выход стрелкового, даже в виде простейших самострелов, был тут строжайше запрещён.

Андрей напрягал свой мозг, как только мог. Ему требовались новые технологии для организации своего производства бумаги и стекла. Без этого прогресс в поместье начинал замедляться. Учить людей на бересте и привозном пергаменте было сложно и очень-очень дорого. Стеклить теплицы, оранжереи и окна венецианским и богемским стеклом было просто глупо и опять же дорого, да и вообще стекло это было мутное и малоразмерное. Но голова никак не выдавала ему такую нужную и готовую информацию. Похоже, что все эти знания проскочили мимо него и в 20 или 21 веке, не оседая в памяти.

По стеклу приходило на ум только то, что тут нужен кварцевый песок, сода всевозможный присадки в виде поташа, свинца, серебра, магния и вроде бы хрома. Ну, или более-менее доступный уже сейчас мел, и известняк может потребоваться. Самым важным тут было создать хорошую температуру плавления, и ещё нужно было собрать все вот эти обрывки знаний воедино, к тому же с отработкой технологии выработки.

По бумаге в памяти бродили лишь отголоски тех исторических знаний, что самая удачная бумага в позднем средневековье получалась из простейшей бытовой целлюлозы, вырабатываемой из измельчённых и вываренных до состояния каши самых обычных тряпок, отходов от изготовления пеньки и тканей, шерсти и конопляной нити с добавлением туда же клея и крахмала.

А как всё это перетирать и потом варить? Какой клей там будет нужен и в каких пропорциях во всю эту массу добавлять крахмал? Как потом раскатывать и прессовать уже полученную кашицу, из которой то и производятся листы? Вопросы, вопросы, были одни лишь вопросы…

Ну что же, оставался ещё путь промышленного шпионажа и накопление своих знаний путём проведения многочисленных, пусть даже зачастую неудачных, опытов. Нужно было срочно основывать свою Академию! Собрать в неё одарённых и грамотных в своих областях людей. Дать им возможность для творчества и эксперимента. Закрепить за ними рукастых мастеров-практиков и ставить затем всем им задачи. Вот тогда-то и пойдёт дело. А через одно-два поколения, глядишь, и выученные в поместье грамотные люди совершат на Новгородчине научную и техническую революцию. Утопия, конечно, а попробовать всё же это стоило.