Огни возмездия - Эван Уинтер

не намерен узнавать ее в такой степени, визирь.

– Лжец.

– Как вы меня назвали?

– Лжецом. Она сказала вам, что считает вас даром Богини, так ведь?

Тау стиснул зубы.

– Да, вижу, что назвала. Не думайте использовать ее веру, чтобы привязать ее к себе или сломить ее волю. Это плохо для вас кончится.

Она зашла слишком далеко, и Тау уступил свое сознание тому, кем всегда был в темном мире. Он посмотрел визирю прямо в глаза и спросил с той же яростью, с какой обращался к противникам в бою.

– Вы мне угрожаете, визирь?

Она подалась назад.

– Я защищаю свою королеву!

– Этим вы, по-вашему, сейчас занимаетесь?

– Она почитает королеву Тайфу и чемпиона Циори. Вы сами это видите, так ведь? Она преклоняется перед храбростью королевы драконов и боготворит любовь, что связала Тайфу с Циори. Она видит в них пример, которому следует. Вы ведь не настолько глупы, чтобы этого не видеть, да?

Тау ничего не ответил, и Нья кивнула, словно обвиняя его в преступлении, которое карается смертью.

– Королева Циора всю жизнь провела в изоляции. Каждое решение, что принималось за нее, было направлено на то, чтобы привести ее к этим минутам, и теперь она наконец пришла к власти и может сама принимать решения. Она хорошая девушка, и она еще станет великой королевой. Станет, потому что мы использовали каждый день ее жизни на подготовку к тому, что, как мы знали, ее ждет.

– Визирь, я помогу ей победить в грядущих битвах, но…

– Но мы не знали, что ее ждете вы.

– Что?

– Меньший, который сражается так, будто его благословила сама Богиня. Человек, который воскрешает легенду о чемпионе Циори в новом образе. Мы не ждали вас, Тау Соларин.

– Я не Циори.

– Нет, вы не он, и это все, о чем я прошу вас помнить, – сказала Нья, отступая от него и уходя в конюшню.

– Все Одаренные и Вельможи что, сумасшедшие? – пробормотал Тау себе под нос, следуя за ней.

Он шагнул на порог, но не успел сделать и шагу, как к нему приблизился Келлан и положил руку на плечо.

– Визирь сказала тебе держаться подальше от королевы?

– Кажется, я понял, в чем дело, – пробормотал Тау.

– Что, прости?

– Ничего, Келлан, ничего.

– Ты избранный чемпион королевы, – сказал Келлан. – Из всех нас она выбрала тебя, и это значит, что она хочет, чтобы ты защищал ее, а также стал ее…

Тау взмахнул руками и выставил ладони перед собой.

– Келлан, послушай меня. Королева выбрала меня, потому что хотела, чтобы я дрался. И здесь-то я дам ей все, и только здесь. Больше от меня ничего не требуется, и большего я дать не смогу.

Келлан сжал его плечо. Это должно было успокоить Тау, но ему лишь захотелось высвободиться, сбросив руку Келлана.

– Чемпион Соларин, – сказал Келлан, – не поддавайтесь иллюзии, что чтите мертвых или что закрываете свое сердце навечно ради Одаренной Зури Убы. Скорбь и гнев овладевают нами. Но это временно. Так должно быть. Но если вы дадите им пустить корни, они превратятся в ненависть, которая поглотит вас целиком.

Келлан снова потрепал его по плечу и прошел в глубь конюшни, к собравшимся. А Тау всерьез задумался, не стоит ли ему развернуться и уйти, чтобы наконец выспаться, потому что именно в этом он отчаянно нуждался.

– Чемпион Соларин, – позвала королева из глубины конюшни. – Вы к нам присоединитесь? У нас для вас коечто есть.

ЯРОСТЬ

Исполненный подозрений, Тау подошел к Циоре и остальным. Королева, в одеянии цвета морской волны, напоминавшем нечто среднее между мантией Одаренной сверху и штанами Ихаше ниже пояса, чистила крупную лошадь, которую похитила Мирембе. Именно она раздавила демона Тау. Хотя теперь Тау сомневался в реальности воспоминаний.

– Где они сейчас? – спросила Циора у Ньи.

– Скачут к нам, – ответила Нья. – Не беспокойтесь о горничных, моя королева. Они в силах сами о себе позаботиться.

Рука королевы, в которой она держала щетку, замерла в воздухе. Ответ, казалось, ее не убедил.

– Их преследуют?

Нья покачала головой.

– Лелиз так не думает.

Тау удивило, что королева так беспокоилась о служанках, которые умели ездить верхом.

– Значит, они под защитой Богини, – сказала королева, с улыбкой поворачиваясь к Тау.

– Чемпион, – поприветствовала она его.

Как и Хадит, она обладала даром ладить с людьми. Тау не мог этого отрицать, но он не собирался изображать подобострастие, как Келлан по отношению к Хадиту. За его преданность королева Циора обещала ему нечто большее, чем теплые улыбки и вежливые фразы.

– Война отняла у нас отца, когда мы были совсем юны, – сказала она, застав Тау врасплох скорбной темой. – Пепел его погребального костра едва успел остыть, а болезнь уже возвратила к Богине и нашу мать. – Королева больше не улыбалась. – Тогда мы, случалось, думали, что не выдержим. Бывали ночи, когда казалось, что это к лучшему.

Визирь отвернулась, словно отгораживаясь от болезненных воспоминаний королевы.

– Забота и сострадание Ньи помогли нам пережить те времена. Она чувствовала, что нить, которая связывала нас с этой жизнью, истончалась, и подарила нам то, что позволило ее укрепить.

Взглянув на Нью, королева снова улыбнулась. Визирь ответила ей улыбкой, и на сей раз Тау не сомневался в ее искренности. Две женщины в самом деле были дороги друг другу.

– Нья сказала мне, что жизнь, как и любовь, следует делить с другими, и что наша связь с самими собой ослабевает, когда никого нет рядом. Никто не предназначен для жизни в одиночестве. – Королева продолжала чистить боевого коня. – Когда наша мать умерла, Нья привела нас в королевскую конюшню в Пальме. Там, в самом дальнем стойле, был крошечный новорожденный жеребенок.

– Жеребенок? – переспросил Тау.

Королева улыбнулась одними глазами.

– Детеныш лошади.

– Понятно.

– Нья открыла дверь стойла, и мы вошли туда. Мы сидели с жеребенком, пока не устали и не проголодались. Мы спросили Нью, можно ли нам вернуться на следующий день, и она ответила, что это было бы очень уместно, поскольку жеребенок потерял мать, и теперь нам предстояло его растить и о нем заботиться. После этого мы уже меньше думали о том, чтобы расстаться с этой жизнью.

Тау забеспокоился, поняв, к чему все шло.

– Это Ярость, – сказала она, похлопывая вороную лошадь по боку.

– Это ее имя?

– Да.

– Ярость?

– Ярость.

– Э-э, и она его оправдывает?

– Это тебе самому предстоит узнать.

У Тау все внутри упало.

– Моя королева?

– Ярость твоя.

Его первой реакцией,