Зодчий из преисподней - Светлана Горбань

— Не знаю. Я ее любил — и все. Какой там борщ! Я ей сам сварил бы!

— Значит, так и запишем.

— Смеешься?

— Мне не до смеху. Надо столько сделать! А времени нет. Прежде всего — поинтересоваться историей этого дома-музея. И всеми легендами относительно него и бывших жителей.

— Для чего?

— Ну и наивные вопросики ты ставишь! Если в ход следствия вмешивается мистика, надо быть внимательным ко всему. В особенности к сплетням и легендам. Там всегда есть рациональное зерно. Прикинь: этим не только я интересуюсь, даже баронесса из-за границы прибыла.

— Ты ее уже видел?

— Конечно. Красивая штучка! Супер! Куда там всем нашим девкам! Кстати, наша бывшая землячка, ловко вышедшая замуж за иностранца. Только ведет себя как-то неуверенно.

— Еще бы! Убийство за убийством.

— Эге ж. Парень выпал с балкона. С ножевой раной в сердце. При до сих пор невыясненных обстоятельствах. Неси давай на стол тарелки, есть хочется — ужас! Ты завтра пойдешь к Ярыжскому за деньгами, так заодно уж, будь добр, устройся к нему на работу.

— Что?

— Он же тебя приглашал?

— Да ты что?!

— Барсук, как всегда, не понял. Мне надо иметь там своего человека. Кому я могу доверять полностью и безоговорочно. — Перед ужином он зажег сигарету и стал возле окна, приоткрыв форточку.

— А если это я замочил охранника?

— Зачем?

— Ну… Хотел пришить Свиновода, а тот не давал…

Кинчев выпустил за окно струйку дыма.

— Ярыжского не было дома, киллер ты бестолковый! Давай лучше, как когда-то: я буду говорить, а ты слушай и делай.

Тур почесал нос, полазил по ящичкам в поисках чаю, но не нашел и налил кипятку в чайничек с остатками утренней заварки. Протер клеенку губкой.

Когда они в конце концов уселись за стол и с двух сторон запустили в сковородку вилки, Борис спросил:

— А со мной? Как ты чувствуешь себя рядом со мной?

Кинчев невыразительно промычал с полным ртом:

— С тобой, Барсук, никем не надо чувствовать. С тобой я и есть настоящий я. За это я тебя и люблю… Тьфу, а о хлебе-то мы и забыли! Головы капустные!

— Щас поем и сбегаю, чтоб наутро был, — Боря зажевал быстрее. — Тут магазинчик круглосуточный поблизости, я заметил.

— Растешь, Барс! Наблюдательность — на «отлично». Одобряю… и ценю…

Внезапный порыв ветра распахнул неплотно прикрытую форточку, и обоих обдало холодом.

В воздухе над столом медленно растаяли две нежные невесомые снежинки.

Пока Борис до утра мирно посапывал, просматривая очередной сон про очаровательную Лесю и праздничную оперетту, Виктор Кинчев не дремал, а работал головой и руками. Сидя на крохотной кухоньке, под лампой без абажура, он сначала снова просмотрел план дома Ярыжских и приписал сбоку: «Кроме апартаментов хозяев и комнаты прислуги — еще четыре спальни, все с туалетными комнатами, ванными и душами». Тихонько прошептал, сам себе: «Отель да и только… или… И парк вокруг…»

Надолго задумался.

Он понимал, что ночные раздумья, как и бесконечное курение, не содействуют улучшению и без того неважного здоровья, но давно уже привык работать на грани возможного. В последнее время жил, будто шел по минному полю: внимательно и осторожно, просчитывая все действия, как шахматную партию — на много ходов вперед.

Выкурил еще одну сигарету, глядя на свое отражение в оконном стекле. Выключил свет. Мести перестало, и над сияющим снеговым пространством разлился яркий лунный свет. Замерцали холодные звезды. Нигде ни души, только ветер шевелит ветки на липах и акации, но снег с них не спадает, он словно прилип к веткам…

Потом промелькнула какая-то неясная тень. Ворона? Ночью?

Темнота и безмолвие.

Кинчев выбросил окурок, прикрыл форточку. Потом щелкнул выключателем и снова сел к столу.

На новом листе написал заголовок «Secrets» и деловито начал составлять пронумерованный список:

1. Ярыжская Ольга Владимировна, 32 лет, — бывший директор, приватизировала музей, убийства происходят, когда она дома. Sexy. Super. Всегда дома.

2. Ярыжский Кирилл Иванович, 46 лет, — бизнесмен с сомнительным прошлым. Подозревался во многих темных делах, но всегда имеет алиби, находится далеко от места преступления, на виду.

3. Щукина Надежда Карповна, 38 лет, старшая над прислугой — запугана непонятными событиями, на галлюцинации никогда не жаловалась, но однажды видела «труп» Ярыжского. Во время обоих убийств ходила по дому. Разведена, дочь Марина, 15 лет.

4. Зацепа Алина Павловна, 18 лет, — уборщица, убита неизвестными, гуляла с охранниками, в т. ч. с Гапченко. Жила с отцом и бабушкой.

5. Зацепа Анна Тимофеевна, 62 лет, — ее бабушка, уборщица, в показаниях путается, убита горем, в момент убийства внучки прибирала внизу. Проживает с сыном.

6. Буруковский Валентин Леонидович, 35 лет, — дизайнер-реставратор, во время убийства Гапченко собирал вещи в отдельной комнате на І этаже, ничего не слышал. И его никто не видел в это время. Много говорит.

7. Сандра Монтаньоль, 24 лет, украинского происхождения, замужем, по мужу — баронесса, гражданка Италии — в момент убийства Гапченко была в комнате на ІІ этаже, ничего не слышала. Интересуется архитектурой. Или…?

8. Ремонтники-строители: по дому не ходят: запрещено. Постоянно под надзором Щукиной. На момент убийства Зацепы работали, до убийства Гапченко закончили работу и ушли.

Беда Виктор Иванович, 56 лет, — женат, двое детей, двое внуков;

Батрак Павел Петрович, 48 лет, — разведен, на попечении — мать и сестра, инвалид І группы;

Ахмеджанов Тимур Алмазович, 29 лет, — женат, супруга ждет ребенка.

9. Охранники:

Гапченко Николай Михайлович, 22 лет, — убит на ІІ этаже и выброшен с балкона, интересовался Алиной. В момент ее убийства обходил территорию. Холост, проживает с родителями и сестрой;

Дука Дмитрий Александрович, 23 лет, — интересовался Алиной, во время ее убийства был дома. Холост, проживает с родителями и младшими братьями;

Афанасьев Игорь Федорович, 35 лет, — по дому дальше кухни никогда не ходил, отменный семьянин, отец двух детей. Во время убийства Зацепы работал на своем огороде, во время убийства Гапченко — присутствовал на родительском собрании в школе.

Панчук Антон Антонович, 31 года, — за пять дней до первого убийства сломал ногу и находится в больнице.

10. Саломатин Рихард Виленович, 37 лет, дворник-садовник, — глухой, холост, со своей работой справляется отлично. Во время убийства Зацепы работал во дворе. До убийства Гапченко закончил работу и ушел домой. Вместе с уборщицами. В доме не бывает. Живет с родителями.