Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая - Наталия Миронина

После выходных Алла сделала все, чтобы ни разу не попасться на глаза главному инженеру. Она просидела в своем бухгалтерском закуте, обедать не пошла, а перекусила калорийной булкой с чаем. С работы она шла тайком. Этой линии поведения Алла придерживалась неделю. Геннадий Иванович, с удивлением обнаружив, что его никто не преследует, не строит глазки, не кидает многозначительных взглядов, сначала облегченно вздохнул, а потом забеспокоился: «Черт, что ж, я ей совсем не понравился?! Интересно… Как обрубила, даже в коридоре не видно. Скрывается, что ли…» Через неделю главный инженер подкараулил Аллу у проходной.

– Алла Валерьевна, можно вас на минуточку? Я по поводу последнего отчета. – Последнюю фразу он сказал нарочито громко для выходящих коллег.

– Да будет вам! – Алла посмотрела на Геннадия Ивановича тяжелым взглядом. – Какие еще отчеты?

– Да нет, я… ты куда пропала? Не видно совсем… – Инженер перешел на тревожный шепот.

– Плохо смотрите, вот и не видите. – Алла почти грубила.

– Ты что, обиделась? Хоть объясни, может, что-нибудь не так? Ладно, говори…

– Геннадий Иванович, мне домой надо. Извините.

Результатом этого Аллиного театра стали огромная коробка конфет «Ассорти», немецкие тонкие колготки и флакончик польских духов «Пани Валевска». Сверток с этими чудесами Алла нашла у себя в ящике стола. Поскольку ее поведение изменилось мало, Геннадий Иванович тайком ее провожал, встречал у сберкассы, вымаливая еще одну встречу наедине. Ему очень хотелось доказать, что он еще герой хоть куда. Встреча была подарена, и Алла, проштудировав у своей подружки, медсестры местной поликлиники, всякую эротическую литературу, показала мастер-класс. Домик у плотины главный инженер покидал абсолютно потрясенным и, как ему казалось, влюбленным по уши.

Тайна скоро перестала быть тайной. Дома мать Аллы устраивала скандалы, Марина пыталась поговорить с мужем – подперев руками крутые бока, она внятно произносила:

– Добро бы девка была хорошая, а то ведь – лярва!

Дальше этих слов Марина не шла, поскольку эмоции переполняли ее. Алла же была спокойна, она нежилась в лучах сомнительной славы, как кошка на полуденном солнце. А через некоторое время она пришла в кабинет к главному инженеру и показала результаты УЗИ. От чего Геннадий Иванович вспотел так, что сквозь его белую рубашку явственно проступила голубоватая майка.

– Ты что, серьезно… как это?!

– Как обычно бывает… Ген, ты не волнуйся, если хочешь, я Марине сама скажу…

– Что скажешь?

– Ну что рожать буду, что ты уходишь от нее…

– Ты дурочка, да? Ты понимаешь, что говоришь? У меня дети, ты что, не знала это?

Именно в этот момент Алла поняла, что в ее расчеты вкралась какая-то серьезная ошибка. Но она была сильной девушкой. Алла рассказала все матери, встала на учет в женскую консультацию и составила длинный список того, что ей можно есть, а что – нельзя. Прогулки вечером по часу стали ее обязательным ежедневным ритуалом. Она выкинула из головы Геннадия Ивановича, как другая выкидывает из головы трамвайного хама, наступившего на ногу. Заплакала Алла лишь однажды – ей очень хотелось купить белую немецкую коляску, но не хватило денег. «Рожу, чуть-чуть дома посижу и поступлю в институт. Деньги надо будет зарабатывать». Как она решила, так и сделала. До года Алла нянчила сына, потом упросила мать перейти на полставки, а сама уехала в Москву. Там сняла однокомнатную квартиру, поступила на вечерний факультет финансового института и устроилась работать в отдел труда и заработной платы швейного комбината с «непрофильным» наименованием «Стратосфера». Цели Алла сформулировала четко – заработать деньги, чтобы поставить на ноги сына. Все остальное казалось ей теперь несущественным.

А жизнь тем временем показывала себя во всей красе. Сначала преподносила сюрпризы в виде всеобщего дефицита, потом в виде митингов и собраний на улицах Москвы. Затем внезапно перестало работать все, что, казалось, будет работать вечно. Комбинат, где начисляла зарплату Алла, продержался дольше всех в своей отрасли. Директор, человек активный и прогрессивный, делал все, чтобы рабочие получали хоть какие-то деньги и продукты. За талонами на окорочка здесь не дрались. Еще каждый месяц выплачивали зарплату чудесной индийской джинсовой тканью, залежавшейся на складе. Но волшебником директор не был – наступил час, когда стало ясно, что сидеть в этом огромном здании из стекла и бетона бессмысленно. Аллина семья перешла на картошку с собственного огорода, соленые огурцы, помидоры и консервированный болгарский перец. Алла устроилась сразу на две работы: в магазин – кассиром и на почту – разносчиком писем. Работа и там и там была сменная, а потому Алла все успевала. Не успевала только заниматься сыном. Зато появилась личная жизнь – на почте за ней пытался ухаживать экспедитор – мужик с хитрецой. Поговаривали, что у него семья где-то в Твери, но точных сведений на сей счет не было. Он приходил к Алле поздно вечером, приносил спирт «Ройял», и они, поужинав наскоро, укладывались спать. К экспедитору Алла относилась как к соседу по коммунальной квартире – и не чужой, и не родной, пусть живет где-то рядом. А то, что сморкается громко, чихает, не прикрывая рот, и любит матерные слова, ну и что. Алла сама их любила. По большому счету наплевать… Она не то чтобы опустила руки, она просто не видела никакой возможности переломить ситуацию. Одной ей это было не под силу, а подходящего человека рядом не было. Да и люди стремительно менялись. Например, еще недавно бойкие и говорливые кандидаты математических наук из солидных институтов превратились в таксистов, женщины, имеющие по два высших образования, готовили обеды в коммерческих фирмах, а школьники, прогуливая уроки, мыли на улицах машины. Как, скажите, в такой ситуации найти хорошего мужа? К тому же Алла весьма трезво оценивала свои шансы. Она из крепко сбитой девушки превратилась в полную даму, а подчеркнуть свои достоинства она не умела. Ей казалось, что чем проще, тем лучше. В результате в тридцать лет Алла выглядела на тридцать семь. Неизменная «химия» на голове, пергидролевые перышки – все это ее тоже не красило. Но, бегая с работы на работу, пытаясь хоть как-то свести концы с концами, она не задумывалась о том, как выглядит. Когда на их почте грянуло сокращение, Алла поняла, что надо съезжать со съемной квартиры. Плата и так, правда, была мизерная – хозяйка понимала, что сейчас хоть какого-нибудь жильца найти проблема, но и эти копейки Алла платить не могла. Она съехалась со своей подругой, та работала в парикмахерской. А однажды вечером подруга пришла и сказала, что муж ее клиентки, владелец крупного кооператива, ищет бухгалтера на небольшую зарплату. Так через две недели Алла уже сидела за новым компьютером и осваивала бухгалтерские программы. Фирма, куда она устроилась, была не кооперативом, а совместным предприятием. Учредитель был выпускником физтеха, на работу брал людей проверенных, то есть своих однокурсников. Поэтому в офисе было всегда весело, энергия отважной молодости заражала всех, кто туда попадал. Это место было не похоже ни на одно из тех, где прежде работала Алла. К беззаботности интеллектуальных игр здесь уже примешивался запах больших денег – запах осторожности, здравой подозрительности и ответственности. Поначалу Алла держалась особняком – студенческое братство, которое царствовало в этих стенах, чужих принимало неохотно. Особенно если чужие были слегка бесцеремонны и грубоваты. Алла по своей разбитной привычке во время первого корпоратива, выпив немного, решила станцевать. Этот номер был у нее отработан и везде, на комбинате, почте и в магазине, имел бешеный успех. Однако, когда она в сапогах забралась на стол, коллектив бывших физиков притих. Алла, не заметив этого обстоятельства, сделала несколько движений бедрами и задиристо вскрикнула: