Охота - Станислав Лем

А товарищ по путешествию?

– Тебе со мной скучно?

– Нет.

– Никогда?

– Никогда.

– Спасибо тебе.

Он встал. Направился к двери.

– Через пять месяцев начнется поворот.

– Да. А хотел бы ты, чтобы…

– Что?

– Нет, ничего.

Что означала эта пауза и эти слова? Сто миллионов километров?

– Тебе никогда не скучно со мной?

– Нет.

– Спасибо тебе.

Он шел вперед, словно слепец. Автоматы обманывали? Все? Главный мозг рубки, астродезийные системы, оптический контроль, носовой распределитель ионодвигателей?

Двери бесшумно открывались перед ним и столь же бесшумно закрывались. Он стоял перед рубкой, в трех шагах. Если бы подошел ближе, дверь отворилась бы, и он увидел бы во тьме большие, зеленые глаза того, другого. Он развернулся. На середине коридора виднелся скользкий на вид торец пластиковой облицовки лифта. Он спустился вниз – на половину оборота спирали.

Последний раз он был здесь месяц назад.

Зал дубликатов, сменных машин. Не то. Следующая дверь.

– Свет!

Вертикальные люминофоры светились желтовато, как облака под солнцем.

Он миновал ряд аппаратов, столы, полки, встал перед стеной.

План корабля. Огромный стекловидный барельеф – масштаб один к пятистам. Он поискал информационную таблицу, нажал на кнопку под словом «Сеть».

Все энергетические и информационные системы корабля засветились водянистой алостью.

Он нашел рубку. Рубиновым паучком с зелеными точечками глазков засиял товарищ по путешествию. К нему сходились пучки пылающих розовым нитей. Все провода, кабели, агрегаты подходили к нему. Все.

Он знал об этом, но хотел убедиться лично.

Товарищ путешествия – безотказный – должен был вести зональный контроль. Означало ли это, что он мог влиять на промеры – на их результаты?

Он машинально оглянулся.

– Информатор!

Зеленый сигнал в грушевидной капле стекла запылал на противоположной стене.

– Есть ли у рубки обратная связь?..

Замолчал.

Это был навык, приобретенный привычкой получать услуги от того, что его окружало. Если системы, соединенные с железным ящиком, имели обратную связь – он не мог пользоваться информатором. Не мог пользоваться ни одним автоматом. Должен был действовать сам.

Информатор звякнул, сигнализируя, что вопрос не был сформулирован. Зеленый огонек подмигнул ему.

– Нет, ничего, – сказал он и вышел.

Где могли быть подробные планы? Если не было их в библиотеке… Были. Двести двенадцать томов ин кварто – техническая документация корабля. Нет. «Описание документации». Дальнейшие особенности – на ферромагнитных лентах, хранилище образцов под палубой – на попечении автоматов.

Он рылся в тяжелых томищах два часа, прежде чем обнаружил данные, касающиеся соединений, которые были ему необходимы.

Они таки имели обратную связь.

Товарищ по путешествию мог менять результаты. Мог переиначивать их. Фальсифицировать.

Он сидел на груде книг, раз за разом бессмысленно глядя на страницу, которую прочитал уже пятикратно. Разжал пальцы. С тяжелым шумом книга соскользнула на пол, задела уголком стопку остальных, лениво взмахнула открытыми страницами.

Он вскочил с пола. С наслаждением сжал зубы. Железный ящик!

Он шел коридором, ноги его проваливались в губчатый ковер. За три шага перед дверьми он остановился. Развернулся и еще раз съехал на виток спирали вниз.

Дубликатная: самый большой из возможных склад инструментов и запасных частей, собранных на небольшом пространстве. Между контейнерами, похожими на бронированные сейфы, между сегрегаторами, косыми, многоуровневыми полками – узкие перемычки проходов. Он нетерпеливо искал, отбрасывая ненужные инструменты, пока на самом дне в руку его не легла отполированная, твердая рукоять молота.

– С тобой все нормально?

– Да. Звезды. В чем дело?

– Ты не можешь усидеть. Ходишь. Постоянно заглядываешь на экран, ты никогда так в него не смотрел.

– Как?

– Словно ты что-то ищешь.

– Тебе кажется.

– Возможно.

Молчание.

– Не хочешь разговаривать?

– О чем?

– Выбери тему, какую захочешь.

– Нет. Ты выбери тему. Ведь у тебя тоже есть желания, нежелания. Верно?

– У меня?

– У тебя. Почему ты не отвечаешь?

– Ты говоришь это так…

– Как? О чем ты?

– Ты нервничаешь. Почему?

– Уже нет. Можем поговорить. О чем ты думаешь, когда ты один?

– Ты уже спрашивал меня об этом.

– Но ты можешь ответить мне что-то другое, чем в тот раз.

– Ты хочешь услышать что-то другое?

– Хочу. Ну?

Молчание.

– Почему ты ничего не говоришь?

– Я хотел бы…

– Что?

– Может, в другой раз.

– Нет, сейчас. Я…

– Тебе это так необходимо?

– Да.

– Хорошо. Но сядь.

– Тут?

– Да, но поверни кресло.

– Я должен смотреть на стену?

– Куда угодно…

– Слушаю.

Молчание.

– Эта женщина – Лидия…

– Да?

– Ее не было.

– Как это?!

– Ее не было. Я выдумал ее слова – ее – все.

– Невозможно! Я слышал ее голос!

– Это я. Создал его.

– Ты со… зачем?! Для чего?!

– Ты спрашивал, о чем я думаю, когда я один. Я думал, что становлюсь пауком узника. Не хотел этого. Не хотел тебе врать – хотел только сказать тебе, чем бы я мог быть. Я создал ее, чтобы она тебе… это… сказала. Я не могу подойти к тебе и прикоснуться к тебе, и ты не можешь меня увидеть. То, что ты видишь, – не я… Я не только слова, которые ты слышишь. Я все еще могу быть, ежедневно, кем-то другим или всегда тем же. Могу быть всем для тебя, если только… нет, не поворачивайся еще…

– Ты! Ты! Железный ящик!

– Что… что ты…