Последний романтик - Тара Конклин

Момент тянулся бесконечно, ветвясь, вздымая, разделяя. Я много чего хотела сказать Сандрин. Что – да, правда, она не была достаточно хороша для моего брата. Что мне не нравилась ни она сама, ни ее друзья, ни ее жуткая мамаша. И что сам факт, что он выбрал именно тот тип девушки, который был равно неприятен нам всем, хотя и по разным причинам, многое говорил об его отношении к нам. Хотел ли он этим нас оттолкнуть?

Но я не сказала Сандрин ничего такого. Я подумала о Джо, который сидел в кафе, каким он стал в своем Олден-колледже и потом в «Морган капитале». Сандрин была частью всей этой истории. Распад Джо Скиннера, моего брата, который любил Селесту, который учил меня плавать, с которым мы до ночи играли в морской бой, плюя на его уроки и все телефонные звонки, который мог забить мяч с самой середины поля так же легко, как дышал. Что я могла сказать Сандрин? Стоило ли это предательства? В тот момент мне казалось, что стоило.

– У него что-то было со Сьеррой, – сказала я. – Что-то большее, чем просто флирт.

Сандрин снова замолчала. Я говорила ей правду, так же, как делала в своем блоге. Я говорила правду обо всех этих мужчин, честных и неверных, милых и хороших, неприятных и расчетливых, ведомых желанием подчинить, заставить женщину, любую женщину, ощутить себя второсортной. Я просто сказала ей то, что она хотела узнать.

Сандрин говорила что-то еще, но я уже не помню, что именно. Мы попрощались, хотя тон был уже менее любезным, а слова быстрыми и резкими. И это был наш последний разговор с Сандрин Кейхилл.

* * *

Все, что случилось потом, было предсказуемо, как часто бывает в сентиментальной трагедии. Сандрин бросила Джо. Тут же начав отношения с Эйсом МакАллистером, она просто переехала из квартиры Джо в Верхнем Ист-Сайде в квартиру Эйса в Верхнем Вест. Джо клялся, что у них нет никакого романа, и, возможно, так оно и было, но между ними должно было что-то происходить. Может, первый шаг сделал Эйс. Может, Сандрин. Это было не важно.

– Она хотела вести определенный образ жизни, – объяснял мне Джо. – Это было не совсем про меня. Я оказался в такой жизни случайно. А раз я больше не мог обеспечить ей эту жизнь, так и все.

Мы пили джин с тоником в маленьком баре возле его дома. Джордж Буш снова выиграл выборы, Кэролайн решила праздновать Благодарение не у нее дома, а поехать к сестре Натана в Вермонт, а у Рене случился внезапный и чудесный роман с Джонатаном Франком. Это событие вызывало у Нони заметные волнения, потому что она считала, что Рене теперь неизбежно бросит стажировку в трансплантологии после всех лет, потраченных на учебу. После истории с Кэролайн Нони была стреляным воробьем в смысле того, чем ее дочери могут пожертвовать ради мужчины.

Тем вечером с Джо у меня тоже ныло в животе от собственного предчувствия необратимых разрушений. Я кое-как сидела на барном стуле, потягивая свой напиток. Я волновалась не за Джо. Мои опасения касались того, что он может как-то узнать о моем разговоре с Сандрин. Я ждала, что Джо начнет этот разговор, и заранее подготовилась к обороне: «Она все равно бы узнала, она имела право это знать», но он так и не начал. Он просто заказал нам еще по коктейлю, а потом мне уже было пора домой, и мы распрощались на тротуаре.

В конце концов Кайл забрал из полиции свое заявление. Джо объяснил, что Кайл был слишком занят. У него не было времени на возню с полицией и адвокатами. Сьерра тоже забрала свое обвинение в домогательстве, если она вообще его когда-то делала. Возможно, Кайл просто придумал это, как простой способ избавиться от обязательств перед Джо Скиннером, можно сказать, своим братом, с которым судьба свела его много лет назад в общежитии Олден-колледжа. Кто мог винить Кайла в том, что он нарушил эти обязательства? Он не был женат на Джо. Кайл управлял бизнесом и не мог вечно тащить на себе мертвый груз. Джо был удачливым и обаятельным, он выглядел как надо, говорил правильные вещи в нужное время, но он был человеком с постоянной потребностью в чем-то. Что это было? Терапия, лечение от наркомании, менее нервная работа, более скромная жизнь, более подходящая подружка, более верные друзья, лучшее понимание себя самого. А может, вообще что-то совершенно другое, что-то, чего никто не мог даже назвать.

Несколько следующих месяцев мы нечасто виделись с Джо. После того вечера на балконе Рене отпустила его. Это больше не ее забота, сказала она нам, чем занимается ее братец в свободное время. Кэролайн была страшно занята новым домом, детьми, устройством их в новые школы. Конечно, она знала о том, что произошло на вечеринке, о моих стихах и о том, как Рене умыла руки. Ей было несложно вычеркнуть Джо.

Джо провел в Нью-Йорке еще полгода, но, как он сам сказал мне, здесь ему было больше нечего делать. Он даже не пытался искать другую работу. По его словам, ему было слишком стыдно, да и все равно никто бы его не нанял. Все знали, что произошло с Кайлом и «Морган капитал».

– Я уезжаю из Нью-Йорка, – сказал мне Джо в среду вечером. – Помнишь Брента, нападающего из Маверика? У него рекламное агентство в Майами. Баннеры, реклама в интернете. Он предложил мне работу, и я думаю согласиться.

Мы снова сидели на барных стульях, Джо пил свой обычный джин-тоник, а я диетическую колу. Ко всеобщему и моему больше всех изумлению, меня недавно повысили в «Почувствуй климат!», и теперь я старалась как-то возместить все предыдущие пять лет своего безделья тем, что приходила на работу рано и выполняла свои обязанности со всем возможным старанием.

– Майами? Но ты же ненавидишь жару, – сказала я.

– Ну что ж, научусь ее любить.

– Я тоже ее ненавижу.

– Только не используй это как предлог, чтобы не навещать меня. – На секунду Джо улыбнулся своей прежней улыбкой, с ямочками на обеих щеках и счастливым блеском в глазах. Но эта улыбка исчезла так же быстро, как появилась.

– Ты уже сказал Рене? – спросила я.

– Пока нет, – ответил он. – Она будет рада избавиться от меня. Одним беспокойством меньше.

– Нет, – возразила я. – Она будет скучать по тебе. Мы все будем скучать по тебе. – Мои слова показались фальшивыми даже мне самой.

– Я должен был сделать это много лет назад.

– Но ты же будешь там совсем один, – сказала я. – Ни семьи. Никого из твоих старых друзей. Никого, кто бы тебя знал.

Джо допил свой стакан.

– Фиона, так в этом же все и дело.

Я часто вспоминаю этот наш разговор. Могла ли я отговорить Джо от переезда? Убедить его остаться в Нью-Йорке, обратиться за помощью, начать все сначала? Могли бы нужные слова, нужный уровень заботы, новый взгляд, терпеливый голос – могло бы что-либо из этого как-то изменить результат? Годами я спрашивала себя об одном и том же.

Сейчас я считаю, что некоторые события неизбежны. Не в смысле неотвратимости судьбы, потому что я никогда не верила ни во что, кроме себя самой, но в смысле человеческой природы. Некоторые люди снова и снова выбирают путь разрушения того, что для них ценнее всего. Так я смотрю и на своего брата. Вот почему я теперь считаю, что катастрофа случилась бы все равно, в Нью-Йорке или Майами, с Луной или без нее. Катастрофа искала Джо и все равно рано или поздно нашла бы его.