Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - Камин Мохаммади

Что-то в его манере говорить и вести себя показалось мне странно знакомым. Потом появилась его жена Аурелия. Маленькая и тоненькая, как птичка, в сдержанном льняном костюме, с платиново-серым каре и добродушной улыбкой на лице, Аурелия была классической женой смотрителя замка. В руках у нее был серебряный поднос с тремя фужерами шампанского, и она поприветствовала меня на отличном английском. Мы сели ужинать. На столе были продукты из их сада и виноградников, а также их собственное мясо от кианских коров.

Весь ужин меня не покидало смутное чувство: манера говорить и то, что говорил Карло, его речевые обороты – все это казалось мне знакомым. Весь вечер я силилась понять, и наконец меня осенило: это был Дино. Не считая внешности, они были точной копией друг друга. Я была поражена: даже то, как Карло строил фразы, его необычное произношение, юмор, даже привычка запрокидывать голову. Пока говорила Аурелия, я пыталась побороть ощущение, что все, что так привлекало меня в Дино – те черты, которые, как мне казалось, принадлежали исключительно ему, – на самом деле было просто флорентийским архетипом, а я оказалась слишком наивна, чтобы это понять. Я была здесь иностранкой и без знания Флоренции и местного языка представляла собой легкую добычу.

Внезапно Аурелия умолкла на полуслове, как будто охваченная вдохновением – мне даже показалось, что я вижу, как над ее головой зажглась лампочка.

– Если решите вернуться во Флоренцию, – сказала она, – вы должны непременно познакомиться с нашим другом Бернардо. Он замечательный фотограф – может быть, вы сработаетесь?

Она написала его электронный адрес на клочке бумаги и протянула мне, а потом убежала искать его фотографии. Тем временем Карло, который все это время пожирал меня глазами, наклонился ближе и хрипло произнес:

– Но с ним можно только дружить, ага? У него много детей и жен. Не связывайся, слишком много сложностей.

Я тут же представила себе жуликоватого симпатичного мужчину, который соблазнял моделей и беззаботно делал детей всем встретившимся женщинам. В той части моего мозга, которая еще не подверглась трансформации, зажглась было искра интереса, но я ее быстро погасила.

Я стояла на краю тротуара Оксфорд-стрит. Мимо проносились автобусы, и я отступала назад, чтобы дать им дорогу, одновременно уворачиваясь от отпрыгивающих и бегущих мимо прохожих. Я оглядела здания вокруг, плотный поток людей и вдохнула полной грудью выхлопные газы. И закашлялась. Лондон вызывал клаустрофобию, лишал личного пространства, давил на меня своим шумом, небоскребами и отсутствием горизонта. Он был слишком быстрым и яростным, настолько, что у меня перехватило дыхание.

Пройдя через переулки от Сохо, я оказалась перед зданием издательства и вошла в фойе. Повсюду сновали люди, исчезая в лифтах; юные модели с детскими личиками робко ждали кастинга, сидя на диванах. Я сообщила администратору на ресепшене свое имя, и меня направили к лифтам. Когда я поднялась на свой этаж, меня встретила ассистентка с гладко выпрямленными волосами, на головокружительных каблуках и с походкой олененка Бэмби, отличающей британских дизайнеров. Она проводила меня в яркий угловой кабинет.

Моя бывшая коллега тепло поприветствовала меня, поставив на стол высокий пластиковый стаканчик, на дне которого плескалась темно-зеленая жидкость.

– Мое последнее средство для очищения, – объяснила она мне, высасывая остатки через соломинку. – По сути, просто капуста. Гадость жуткая, – добавила она с гримасой, убирая языком зеленые крошки с зубов. – Но зато я похудела на целый килограмм и полна энергии!

Сквозь макияж на лице землистого оттенка проступали круги под глазами, зубы были отбелены ультрафиолетом. Мы были давно знакомы, поэтому она перешла сразу к делу: издательство запускает новый журнал, и они хотят знать, не желаю ли я занять пост редактора.

– Выпускающий редактор, – трещала моя интервьюер. – И они планируют заниматься этим проектом как минимум пять лет, так что ты успеешь себя проявить!

Потом она рассыпалась в комплиментах – с не очень лестными нотками удивления – по поводу того, как сильно я изменилась, как стильно стала одеваться и какой у меня ухоженный вид. Я смутилась. Наконец она выжидающе подняла брови:

– Это шанс запустить важный бренд. Это так интересно! Ты готова?

Новый журнал, готовящийся к выпуску одним из самых престижных мировых издательств. Водоворот событий и бескрайний простор для творчества. Я уже чувствовала адреналин и высокочастотные вибрации – ведь над журналом будут работать фотографы и авторы с мировой славой, и я окажусь в центре всех событий. С другой стороны, у меня опять не будет свободного времени. Я поглядела на крыши домов на Сохо. Пять лет в этих стенах – время, отведенное мне, чтобы «успеть себя проявить». Хорошая зарплата, пенсионный фонд, оплачиваемый отпуск, премии, место на корпоративной парковке.

Я могла вернуться в лучах славы («Все недоумевали, куда ты подевалась», – вполголоса призналась мне интервьюер), возобновить свою успешную карьеру, купить квартиру в дорогом районе. Я сказала, что подумаю, и она решительно пожала мне руку, как будто бы я уже приняла предложение.

– Я подумаю, – повторила я. Но уже в лифте невольно задалась вопросом: интересно, кто будет сегодня вечером на аперитиве на Сан-Никколо?

На оставшееся время в Лондоне я согласилась на подработку. Казалось, на неделю моя жизнь вновь вошла в прежнее русло, и я снова стала заводить будильник – весь год я вставала под звон колоколов своей башни. Теперь это было для меня шоком, но я все же ставила будильник на час раньше, чтобы спокойно пройти часть пути через парк. В этот час было свежо и тепло, а в автобусе – тихо и спокойно. Я прошла вдоль канала Риджентс-парка, мимо зоопарка и жирафов с огромными красивыми глазами, в боксах прямо у дороги. Я была рада, что могу провести это время наедине с собой.

Приходя на работу – со своим термосом кофе, сваренным дома в собственной кофеварке, – я чувствовала прилив уверенности в себе. Встреча с жирафами и прогулка по цветистым аллеям парка поднимали мне настроение. Я приходила вовремя и уходила вовремя, и неизменно брала час на обеденный перерыв, сколько бы работы ни накопилось у меня на столе. Я уходила на небольшой пятачок газона перед офисом, где съедала приготовленный дома обед, а в оставшееся время гуляла по Сохо, глазея по сторонам. Я ловила на себе взгляды и улыбки прохожих и улыбалась в ответ.

В офисе я спокойно занималась делами, не взваливая на себя груз лишней ответственности, и общалась с коллегами: мне было интересно, кто работает за соседним столом. После работы я встречалась с друзьями, мы пили коктейли на узких улочках в лучах почти осеннего солнца длинными теплыми вечерами. По дороге домой, миновав Риджентс-парк, я шла мимо раскрашенных в пастельные тона домиков Примроуз-хилл.

Благодаря тому, что я узнала в Италии о bella figura, теперь я стала замечать красоту и в Лондоне. Когда, прилетев в Лондон и войдя метро, я пыталась, пыхтя, втащить вверх по ступеням свои чемоданы, англичане вызвались мне помочь. То же произошло и на обратном пути. Подобная галантность в Лондоне была такой же редкостью, как солнечный день в феврале, и мне было ужасно приятно.