Прости за любовь - Таня Винк

Не вспоминали они только о том, как покидали город и останавливались в первой попавшейся загородной гостинице, а потом, истощенные бессонной ночью, возвращались обратно. После таких ночей Лена сообщала, что беременна.

Они старались многое не вспоминать и многое изменить: каждый раз покупали другой чай – мелочь, но с чего-то же надо начинать новую жизнь, новые отношения. Решили, что в новом доме не будет старых вещей. Гриша молча изменил проект, и к началу ноября дом был полностью закончен. Они занялись меблировкой. Вернее, занималась Лена – в конце года Дима часто ездил в Киев. Возвращаясь домой, он наблюдал за Леной, склонившейся над каталогами, и думал о том, что Тарас был прав: он живет с самой надежной женщиной в мире. Новоселье решили совместить со встречей Нового года, пригласить Савченко, Андруховичей и Ярового. Дядя Валя, как обычно, уезжал в Буковель, а Тараса с Людой она навсегда вычеркнула из жизни. Что не радовало, так это прогноз погоды – конец декабря обещал быть ненормально теплым, а хотелось снега, сугробов, санок и лыж.

На фоне всего этого видимого благополучия Дмитрия беспокоило упрямое молчание Катерины. Ему было стыдно и больно – он незаслуженно обидел добрую душу, которая тянулась к нему, хотела помочь, да и сама нуждалась в помощи и защите. Дима много раз звонил ей, но ее номер был недоступен – она, конечно, поменяла его. Она писала дяде Вале на электронный адрес, и Дима знал, что Катя живет в Бердичеве, что окончила курсы секретарей, а работает на «Новой почте», совсем не по профилю. Она передавала Диме приветы, но это не успокаивало. И еще она прислала Диме и дяде Вале работы своей мамы – на них были старые бердичевские дворики. Надо сказать, очень уютные.

Наряженные елки уже красовались в витринах магазинов и прямо на улице, в большущих зеленых кадках.

Декабрь! В этом названии есть что-то сказочное, и хочется сказки независимо от возраста. Какие бы тяготы ни давили на плечи, в этом месяце их старались не замечать. В декабре проще расстаешься с деньгами, радостнее делаешь подарки, хочется всех простить и любить, хочется уехать далеко-далеко, туда, где никогда не был, хочется шалить, быть немножко безумным и немножко ребенком, хочется, чтобы сбывались мечты. В декабре дни коротки, не успел пообедать – уже вечер, уже зажглись огни на елках, и начинается волшебство…

Рабочий день в самом разгаре. На Майдане украшают елку. Дима открыл окно – снежинки таяли, едва коснувшись руки. В церковном дворике работник сметал снег с дорожек. Мужчина и мальчик тащили елку. Вернее, тащил мужчина, а мальчик, совсем маленький, шел рядом и держался за веточку, тормозя папу. Однажды, когда Дима был совсем крохой, папа привез огромную ель и сунул в ведро с песком. Она заняла половину комнаты и наполнила сказочным запахом всю квартиру – даже много лет спустя Дима помнил ее красоту и смолистый аромат. Утром и вечером он лил воду в песок, но елка все равно потихоньку засыхала. Он разговаривал с ней, поправлял игрушки, не трогал ни конфеты, ни мандарины, завернутые в фольгу, но она все равно засохла. Иголочки осыпались, обнажив коричневый скелет. Он долго не разрешал ее выбрасывать и продолжал поливать водой, соком, чаем, рассказывал ей сказки и веселые истории, но однажды утром проснулся, а ее нет. Остался только запах и фотографии…

Глядя на дворника, очищавшего от снега крыльцо церкви, он вспомнил о книжках в его комнате, о том, как мама читала ему сказки. Удивительно, но в декабре сказки перестают казаться сказками и сердце верит, что волшебство существует. Стоит только по-настоящему захотеть, и добро победит зло, больной обретет здоровье, немощный станет сильным, бедный – богатым, одинокий найдет семью, а уродец превратится в прекрасного принца. Вернется любовь, и придут те, кого ждешь. И все это обязательно сбудется в новогоднюю ночь – для этого и существует декабрь. И уже начало декабря действует на всех магически – люди становятся улыбчивее, добрее, сентиментальнее, задумчивее и… пугливее.

Да, они боятся поверить в волшебство. Одного останавливает слишком здравый рассудок, другого – страх: а вдруг волшебство существует? Существует! Волшебство живет рядом с нами, надо только открыть свое сердце, и оно войдет в него. И не бояться осуждения, не думать: я что, совсем с ума сошел? Я отличаюсь от других? Раз отличаюсь, то не ровен час со мной здороваться перестанут, будут обходить десятой дорогой, в психи запишут.

Запишут, обязательно запишут, потому что у таких вот «психов» жизнь складывается так, будто ею управляет волшебник, – они получают то, что хотят, потому что для них нет фразы «Так не бывает!», а есть только фраза «Так будет!». И еще стоит задуматься, почему добра и волшебства хочется именно в декабре. Почему воздух буквально наэлектризован мечтами, которые люди называют несбыточными? А если их назвать «сбыточными» – что будет? А?

Что мы делаем, когда слышим запах клубники? Мы начинаем искать ее глазами на полках магазина и находим. Остановитесь на улице, освещенной елочными гирляндами, и просто принюхайтесь, если не верите ощущениям. Слышите запах? Он особенный, он вызывает биение сердца и покалывание в ладонях. Не сомневайтесь, перед вами готовое свершиться волшебство, просто вы его не видите.

Попробуйте открыть сердце…

* * *

Из приемной донеслись крики секретаря. Дима вышел из кабинета и увидел Ярового – он стоял посреди приемной с картонной коробочкой в руках.

– Юрий Николаевич, уберите эту гадость! – кричала Юля, с ужасом глядя на коробку.

– Это не гадость, это нижняя челюсть твоей ровесницы, умершей двести пятьдесят лет назад. Неужели тебе не интересно? – С этими словами он вынул на свет божий коричневую челюсть с желтыми зубами. – Смотри, какие зубы! Без кариеса…

С криком «Ой, мама дорогая!» Юля выскочила из приемной.

– Не пойму я этих женщин. – Юра пожал плечами. – Никакого уважения к предкам. Кому ни покажу – разбегаются, как крысы с тонущего лайнера.

– Зайди ко мне, разговор есть, – сказал Дима.

Юра вошел и поежился:

– Ну и холодина у тебя! Знаешь, я чего-то себя неважно чувствую…

И поставил коробку на большой стол. Дима закрыл окно, включил кондиционер на обогрев и сел в кресло. Юра устроился на диване, в том месте, где его обдувал поток теплого воздуха, и чихнул.

– Слушай, где ты Новый год встречаешь? – спросил Дима.

– Как где? Дома, с Давинчи. А что?

– Давай в Харькове отметим. Мы дом закончили, мебель покупаем.

Юра снова чихнул.

– Да я уже как-то отвык от компаний.

– Не будет никакой компании. Мы с Леной, ты, Савченко и Андруховичи.

Юра пожал плечами:

– Ну, не знаю, я Давинчи одного не оставлю.

– Так бери его с собой.

– Серьезно?

– Конечно. Место найдется для вас обоих.

– А вдруг он ваш ремонт испортит?

– Не испортит, он у тебя дисциплинированный.