Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

– Тысячи людей будут спасены.

Малику пришло в голову, что, если он попытается ее поцеловать, она не станет сопротивляться. Удивительно, но он и сам хотел этого. Он целовался единственный раз в жизни – с Кариной, и ему хотелось проверить, все ли поцелуи похожи на тот или лишь из-за отсутствия опыта это произвело на него такое огромное впечатление.

Но он отстранился.

– Естественно, если ты правда не можешь, я все понимаю.

На лице Яемы промелькнуло разочарование. Она несколько мгновений заламывала пальцы, потом решительно сжала губы.

– Иди за мной. Но мы должны все делать быстро.

На фоне великолепия главной библиотеки хранилище, куда Яема привела Малика, казалось просто большой кладовкой. Но девушка заметно волновалась, начав перебирать пыльные документы.

– Ты ищешь скипетр и флейту, использовавшиеся в магических ритуалах? – крикнула Яема с верхушки катающейся вдоль стеллажей лестницы. – Про флейту ничего не могу сказать, но скипетр в Кеннуа был символом власти. Упоминания о нем надо искать в летописях – только там явно говорится не об одном скипетре.

– У того, который мне нужен, навершие в виде головы шакала, – сказал Малик, – из какого-то зеленого камня.

– Вероятнее всего, оно из малахита. Кеннуанцы считали его священным. Да, а шакал был личным покровителем фараона Намры-кха. Это значит, что он мог быть сделан при правлении пятой династии, примерно за восемьсот лет до Фараоновой войны.

Шли часы, Малик с Яемой перебирали папирус за папирусом. Девушка, как оказалось, не преувеличила своих заслуг в учебе: она знала о древнем мире больше, чем даже Фарид.

– А здесь неизвестный писец описывает скипетр, применявшийся при обряде рождения одной из сестер фараона Меншасета, но его вид и расположение камней говорят о том, что он относится к гораздо более позднему периоду, чем нам нужен, – я занудствую, да? – Малик резко выпрямился: оказывается, он задремал, сам не заметив как. Плечи Яемы поникли. – Прости, я слишком много говорю. Из-за официальной позиции царской семьи по отношению к древней Кеннуа мне редко удается поговорить с кем-нибудь об истории этого государства.

– Не извиняйся! Я же сам попросил у тебя помощи! – поспешно отозвался Малик.

Яема безрадостно усмехнулась.

– Ты чуть ли не первый, кто это сделал, за всю мою жизнь. Моя семья считает, что я даром теряю время на изучение всего этого. Мой двоюродный брат был единственным, кто меня поддерживал, но его… больше нет с нами.

Голос Яемы дрогнул, и Малик ласково коснулся ее руки.

– Своей работой ты чтишь его память.

Она посмотрела на него взглядом, который он не смог понять, но затем благодарно сжала его руку. Возможно, им с Яемой стоит встретиться в более спокойной обстановке – когда Обряд Обновления будет совершен и все вернутся к обычной жизни. Хотелось бы верить, что они могут стать друзьями.

Малик мысленно вернулся к видению, в котором Кхену и Баия играли в лесу, за много лет до войны, изменившей ход истории. Его подсознание не просто так возвращается к именно этому воспоминанию Царя Без Лица.

– Есть вопрос, – тихо сказал он. – Была ли в кеннуанской истории заметная фигура по имени Кхену?

– Кхену было довольно распространенным уменьшительным именем. Тебе известно полное имя?

Полное имя твоей праматери было Кхенукахор, – сказал Идир, и Малик чуть не вскинул бровь от удивления. С какой это стати дух взялся ему помогать?

Возможно, это будет для тебя сюрпризом, но я, как и любое разумное существо, предпочел бы избежать гнева Великой Матери. Если для этого нужно помогать тебе, пусть будет так.

– Кхенукахор. Она жила примерно в то же время, что и Баия Алахари, и принадлежала к Улраджи Тель-Ра.

– Улраджи Тель-Ра? Это какая-то община?

Малик в двух словах обрисовал значение сословия магов при кеннуанском дворе, и Яема вновь прикусила губу. Малик уловил, что она делает так, когда о чем-либо размышляет.

– Всякое упоминание о магии в Кеннуа было уничтожено Алахари. Но если эти люди были так важны для правителей, как ты рассказываешь, то какие-то намеки на них должны были сохраниться в погребальных записях фараонов. – После еще одного взлета по хлипкой лестнице Яема вернулась с древним свитком, таким ветхим, что он, казалось, мог рассыпаться прямо в руках. – Это запись о погребении последнего фараона, Ахмена-ки.

В записи была детально описана конструкция гробницы, говорилось, в каких помещениях надлежало положить сокровища, в каких – умерщвленных на церемонии погребения рабов фараона, которые должны были прислуживать ему в загробном мире. Малику стало дурно, когда он читал о доходчиво и с большим тщанием изложенной процедуре убийства тысячи человек.

Он добрался до раздела, в котором излагались сведения о храме, расположенном в самом сердце гробницы, в той части некрополя, что была закрыта, когда туда спускался Малик. В центральном зале храма хранился саркофаг фараона. В смежных с ним комнатах, если верить записи, хранилось золото, серебро и оружие. Еще одна комната была отведена наложницам и женам.

Одна небольшая комната не была описана, а помещение рядом с ней было помечено слишком хорошо знакомыми Малику иероглифами. Он вызвал на ладонь Отметину и сравнил кружившиеся на ней иероглифы с теми, что значились в ведомости.

Они были одинаковыми.

– Мне надо попасть сюда, – сказал он. От одной мысли о подземном городе у него по спине поползли мурашки, но ему было ясно: если он хочет отыскать Кхену и скипетр, то должен вернуться в некрополь.

Малик сердечно поблагодарил Яему, сунул свиток в заплечный мешок, и они вернулись в главный зал библиотеки. Только они начали прощаться, как из-за стеллажа вышел хмурый мальчишка.

– Вот ты где, Яема. Я принес брошь, которую просила твоя тетя… – Мальчик резко замолчал и со страхом посмотрел на Малика.

– Это ты, – выдохнул Адевале, и Малик едва сдержался, чтобы не обнять брата Тунде. Да, они с Тунде очень быстро стали близкими друзьями, но для его семьи он чужой человек. Он не имеет права делить с ними горе из-за своей вины.

Яема быстро встала между ним и Адевале.

– Твоя мать должна была передать вместе с брошью записку, разве нет? – Она схватила Адевале за руку и потащила его прочь из библиотеки. – Простите меня за грубость, Избранник Малик, но тетя терпеть не может опозданий. До скорой встречи.

– Да, конечно… – начал он, но девушка уже исчезла. Малик и не представлял, что семья Яемы настолько знатная, что коротко знакома с семьей Тунде. Очевидно, ему еще многое не известно об обществе Зирана.

После часов, проведенных в полумраке хранилища библиотеки, ему