Спящая в огне - Карина де Сантис

— А почему ты тогда не ушел? Здесь и правда жутко, — она посмотрела в его синие, как океан глаза, не понимая, почему незнакомец решил остаться, в отличие от шаманки, с которой они знакомы с самого детства.

— Я думал, что мы вчера стали друзьями. А друзья ведь друг друга не бросают.

В его голосе послышалась легкая обида. Этне стало неловко. Она тихо выдохнула, слабо улыбнувшись, прежде чем сжать руку Кая. Его слова ее тронули. Он считает ее другом. Поразительно, особенно, если учесть, что они знакомы всего ничего. Но он не похож на того, кто разбрасывается такими важными словами направо и налево.

— Прости. Я… Просто я думала, что меня подождут мои. И ты не упоминал, что считаешь меня своим другом, Кай.

— Ты особо и не спрашивала меня на этот счет. Но я принимаю твои извинения, — русал чуть усмехнулся, беря ее за руку и вместе с целительницей направляясь прочь от холодного храма, двигаясь прямо сквозь деревья, чтобы поскорее выйти к величественному замку и людям, от которых не веет могильным холодом за версту.

Не будь Этна так взволнована тем, через что предстояло пройти дальше, она бы позволила себе впасть в грусть. Да, она не считала Аурею своей подругой. Да, Аурея тоже не считала ее своей подругой, уделяя время и внимание лишь из самого плохого чувства на свете — жалости. Но все равно становится неприятно, когда ожидания расходятся с реальностью. Впрочем, юная целительница была слишком воодушевлена тем, что совсем скоро они предстанут перед тремя молодыми королевами и приступят к испытаниям.

— Когда тебе рассекли запястье… субстанция, что показалась наружу это ведь была душа? — Этна мельком взглянула на русала, прежде чем бросить короткий взгляд на его запястье.

— Она самая. И у всех она разная, насколько мне известно. Я ощутил влагу и увидел бирюзовое свечение, до того, как Драмэйда исцелила порез, — поделился Кай, тоже бросив быстрый взгляд на целительницу.

— Моя… душа была обжигающе-горячей и светилась алым, — он не спросил, но она все равно решила поделиться такой личной информацией. Это сближает. В ответ он коротко улыбнулся, но во взгляде мелькнуло что-то такое древнее, отчего на миг ей стало не по себе.

Возле кованых ворот, ограждающих дальнейший путь к замку, уже стояли некоторые, кому Драмэйды дали добро на Отбор. Среди них были горные люди, одна девушка с Запада и, разумеется, северяне. Последние, заметив Этну, держащую за руку русала, явно удивились. Для них это было слишком неожиданно. Впрочем, для нее самой тоже — она слишком запоздало подумала о том, что следовало хотя бы отпустить чужую руку для поддержания своей легенды. Юная целительница заметила, как Аурея отвела взгляд, а после и вовсе отвернулась. Ее стыд был ощутим в этом теплом воздухе. Хотя, может такое развитие событий и не было плохим?

Этна и Кай встали позади северян, судя по всему они были последними и остальных не допустили к Отбору. Первая наблюдала за тем, как у воителей изымают их оружие, сообщая, что вернут его по окончанию Отбора, а пока, в рамках протокола и безопасности, им дозволено оказаться внутри только безоружными. Впрочем, никто особо и не сопротивлялся. А вот второй поглядывал на целителей и шаманов.

— Этна, не познакомишь нас со своим… провожатым? — тишину нарушила Ундина, задавшая вопрос, интересовавший всех.

— Я бы сказал «другом», но вряд ли Вам знакомо данное слово, — Кай дружелюбно улыбнулся, демонстрируя острые зубы, а пальцами лишь крепче сжимая руку целительницы, чтобы уж наверняка отбить у всех охоту называть его «провожатым».

— Кхм… Это Кай, мы познакомились с ним еще тогда, когда проходило испытание, — Этна твердо посмотрела в глаза Ундины, которая с любопытством и смешанным недоумением изучала русала. Глупо теперь было пытаться скрыть то, что они незнакомы. Впрочем, сколько можно лгать… Она ведь не такая, вовсе нет.

— Ой, как мило. Жаль, что Кай не попал на мое испытание, я бы с удовольствием изучила его астральное тело, — шаманка неопределенно хмыкнула, оценивающе скользнув острым взглядом по подтянутому телу Кая, отточенному самим морем и его течениями. Даже сквозь одежду было понятно, что тело русала было тем еще произведением искусства.

— Я бы не захотел попасть к Вам, даже если бы мне предоставили выбор, — парировал русал, в ответ изучая Ундину. Вот только в его глазах явно читалось презрение. Ундина оскорбленно фыркнула и отвернулась, обратив внимание на Каэля и что-то очень тихо говоря ему. Шаман на миг обернулся, пожал плечами, за что получил эмоционально окрашенное словесное недовольство в ответ.

— Кстати, верное решение, Кай. Я бы тоже не захотел, чтобы кое-кто трогала мою душу своими культяпками, — подхватил Валериан, на что его сестра лишь покачала головой, не оценив такого ответа. Впрочем, по лицу Кая тоже сложно было понять, оценил ли он своеобразную шутку близнеца.

— Не обращай на него внимания, он всегда говорит глупости в присутствии новых людей, — Виола постаралась дружелюбно улыбнуться новому знакомому, но при этом ее лукавые глаза изучали его так пристально, как не стоило.

— Он еще и делает их, как я успел заметить, — Кай снисходительно кивнул, кажется, вовсе не чувствуя неловкости от того, что его рассматривают, будто диковинку. Виола была вынуждена кивнуть, зато теперь Валериан закатил глаза, буркнув что-то на тему того, что не обладает достаточным терпением для подобных мероприятий.

— Этна, можно тебя на минутку? — Аурея наконец обернулась к Этне, заглядывая в темные глаза. Юная целительница быстро взглянула на очередь перед стражей — та двигалась медленно, так что у них было пару минут на диалог. Кивнув, она отпустила руку Кая и отошла с шаманкой подальше от остальных.

— Можешь не извиняться. Я все понимаю, правда. И я не в обиде.

— Я не должна была так поступать, Этна. Просто Констэнс…

— Все хорошо.

Этна даже улыбнулась, смотря в небесные глаза напротив. Шрамы исказили ее лицо, но взгляд остался непоколебимым.

— Мы ведь даже не подруги, Аурея. Ты не обязана ждать меня, говорить со мной, обниматься и проводить время, — голос целительницы звучал спокойно, а лицо было расслабленным. Она даже удивилась, как просто ей дается произношение таких сложных и нехорошо звучащих вещей.

— Мне тяжело знать, что ты нуждаешься в друге и не имеешь возможности дружить… Тяжело осознавать, что это все из-за… из-за, — шаманка сдалась, обводя рукой Этну в неопределенном жесте. Что это все из-за шрамов? Отсутствия родителей? Всего вместе взятого?

— Я понимаю. Но общение из чувства жалости самая ужасная тактика, которую ты могла выбрать, — Этна кивнула, будто понимала чужие чувства. Впрочем, отчасти ведь так и было, да? Она чувствовала их на себе. Будто ребенок, распознающий плохое отношение к себе.

— Я хотела быть тебе подругой. Правда.

— Подруги так не поступают. Дружба должна быть искренней и от всего сердца, без примеси жалости и сострадания. Но я не сержусь.

— Я знаю, я правда старалась быть доброй и открытой с тобой, Этна. Такой, какой должна быть подруга…