Умереть на сцене - Ирина Комарова

— Угу. Садись пока.

Я послушно присела в кресло. Баринов надел очки и начал читать показания. Когда он перевернул последний листок, то спросил:

— Копии сделали?

— А как же. Это они и есть. Оригиналы Ниночка уже в папку сложила и кое-какие данные по квартирным кражам. Колье тоже приготовила.

— Хорошо. — Он достал телефон и набрал номер. — Женя? Добрый вечер. Извини, что так поздно, но я по делу Костровой. Приезжай сейчас к нам или ребят своих подошли. У нас тут сразу трое отравление Костровой и Каретникова друг на друга валят. Да, в подробностях разбираться еще, но признательные показания написаны подробно, там данных хватит. Хорошо, ждем.

Баринов убрал телефон и улыбнулся:

— Хорошо поработали. Молодцы. Спроси у Гоши — он подождет или у него какие дела срочные?

У Гоши не было ничего срочного. Кто бы сомневался! Одно дело — притворяться, что они с Евгением Васильевичем незнакомы и вообще друг друга не замечают, и другое — полюбоваться, как Сухарев будет благодарить шефа за работу, которую мы сделали вместо него. Отказываться от такого удовольствия Гошка не собирался.

Евгений Васильевич, как я и думала, приехал вместе с Пашей и Костей, бросил неопределенно в пространство: «Добрый день» и сразу прошел в кабинет Баринова. За ним скользнула Ниночка, держа в руках подготовленный пакет с документами.

Паша с Костей были настроены гораздо более дружелюбно, хотя некоторое неудовольствие высказали.

— Опять вы из нас идиотов сделали! — привычно хлопнув меня по спине, пожаловался Костя. — Мы дело закрыли, а теперь его из архива возвращать! Да еще кражи эти квартирные — это же вообще не нам в плюс пойдет, а соседям. Чего это мы за них должны работать?

— Побойся Бога! — возмутилась я. — Работали за вас за всех мы, а вы готовый результат получили, да еще недовольны!

— И это вместо благодарности! — поддержал меня Гошка. — Забирайте уже своих признавшихся, освобождайте нашу комнату от посторонних!

— Да заберем, вам не оставим, — прогудел Паша. — И спасибо вам, а как же.

— Ага, спасибо, — поддержал его Костя, но особой благодарности в его голосе не чувствовалось.

— Не обижайся, Рита, — ухмыльнулся Паша — он просто завидует. Костя Васильичу пытался доказать, что нечисто там, с самоубийством Каретникова, они поругались даже. Вот ему теперь и обидно.

— Извините, я должна уточнить, — Сормова нелепо, словно школьница, подняла руку, — прошу вас сразу учесть: ни к каким отравлениям я отношения не имею. Во всю эту уголовщину меня втянули обманом, ничего противозаконного я не делала, а просто выполняла мелкие просьбы своей родственницы…

— Втянули! — взвизгнул было Олег, но Шурочка заглушила его неожиданно мощным меццо:

— Не имеешь понятия! Так я тебе напомню, сестричка, кто всю эту уголовщину придумал! Я тебе как волосенки-то повыдергаю, сразу вспомнишь, кто был головой, а кто руками! Так ведь ты говорила, когда дело до дележки доходило? Что руки без головы и вовсе ничего бы не имели?

— Спокойно, спокойно, гражданочка. — Костя, который был ближе, ловко перехватил всерьез двинувшуюся на разборки Шурочку, в то время как Паша на всякий случай придержал Олега. — Не сомневайтесь, мы во всем разберемся, все выясним, невиновные будут оправданы, а преступники понесут заслуженное наказание.

— Главное, я им говорила, что с директором филармонии связываться смысла нет, — невпопад пожаловалась Шурочка. — Я же видела, что у его жены нет ничего интересного — на что только люди деньги тратят! И была права! Двери на пять замков заперты, а из украшений — даже взять нечего! Копейки какие-то забрали и все!

* * *

— Ну что скажете, молодежь? — спросил шеф, когда все посторонние наконец удалились и мы привычно собрались в его кабинете.

— А что тут скажешь? — Гоша пожал плечами. — Я всегда говорил — обожаю работать с творческой интеллигенцией. Мы ведь их даже припугнуть не успели, одного намека хватило. Плывут моментально, сдают всех вокруг и себя в том числе.

— Шурочка с Олегом на интеллигенцию никак не тянут, — возразила я. — Творческие работники, возможно, но никак не интеллигенция. Скорее гопники какие-то. Шпана подзаборная.

— Зато Сормова врач, — хихикнула Нина. — Интеллигенция, хотя и не творческая.

— Хорошо, она как нетворческая интеллигенция сдает подельников, а себя очень даже творчески выгораживает. А творческая шпана просто топит всех вокруг, не обращая внимания, что и сама на дно идет.

— Вообще-то я имел в виду наши дальнейшие действия, — мягко прервал наши изыскания Баринов. — Не пора ли встретиться с клиентом и сообщить ему о результатах нашей деятельности? Или лучше отложить это на завтра? Ниночка?

— Если с отчетом по расходам и обоснованием счета, то лучше завтра, — правильно поняла его вопрос Нина.

— Если с отчетом по оперативной работе, то лучше послезавтра, — ухмыльнулся Гоша.

— Если по-человечески, то сегодня, — упрямо заявила я. Упрямо — потому что это больная тема. Мое стремление вести себя «по-человечески» вызывает постоянные насмешки напарника и столь же постоянно удивленно поднятые брови Ниночки. Шеф неудовольствия тем, что Гоша называет родимыми пятнами тяжелого педагогического прошлого, так откровенно не демонстрирует, но бросает на меня печальные взгляды, а на Гошу — укоризненные. Дескать, плохо воспитываешь молодое поколение. — Прямо сейчас и позвонить! Переживает же человек.

— Он переживал, пока сам под обвинением ходил, — живо возразил Гоша. — А как дело закрыли, чего ему переживать? Нет, нам, конечно, тянуть тоже смысла нет, а то расслабится, успокоится…

— С деньгами расставаться не захочет, — продолжила Нина.

— Примерно так. Рестаев, конечно, человек порядочный, но зачем рисковать. Так что ты, Ритка, завтра с утра садишься за отчет…

Зазвонил телефон, и Ниночка метнулась в приемную.

— Детективное агентство «Шиповник», чем мы можем вам помочь? — пропела она. — Да, конечно, Андрей Борисович. Вы прямо сейчас хотите подъехать?

Баринов кивнул, и Нина затараторила:

— Да, пожалуйста, и Феликс Семенович тоже. Да, Александр Сергеевич будет вас ждать. Хорошо, до встречи.

Она положила трубку и пожала плечами:

— Рита была права, переживает человек. Ладно, минут двадцать у нас есть, я пока хоть первые прикидки по счету набросаю.

— А мы отчетом займемся. — Гоша поднялся со стула. — Ритка, кому сидим? Пошли твои заметки в приличный черновик сводить!

* * *

Все-таки Ниночка — волшебница! Пусть у нее к приходу клиента еще не был готов полновесный финансовый документ, но Феликсу Семеновичу (Рестаев от всех бумаг с цифрами вполне ожидаемо отмахнулся) предоставленной схемы расходов вполне хватило. Изучал он ее с большим интересом, краем уха слушая, как Александр Сергеевич излагал содержание признаний, написанных Сормовой, Шурочкой и Олегом. Короткое вступление — как Раиса Михайловна довольно долго накручивала родственницу: дескать, к вам в театр всякие фифы в злате-серебре ходят, а ты всем стиль «веселый нищий» демонстрируешь, а также фантазии троицы на тему, как до этого чужого злата-серебра можно добраться, Феликса Семеновича не особенно заинтересовали. Когда речь зашла о том, как преступные фантазии постепенно превратились во вполне реальные планы, он поднял голову от Ниночкиных расчетов, а когда речь зашла об использовании его собственного кабинета для получения ключей от квартир обеспеченных любителей театра, и вовсе отложил их в сторону.