Сетерра. 3. Зенит затмения - Диана Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
– Нико, ты возьмешь меня с собой на площадь, когда будешь выступать, – сказал калека. – Я буду совестью, которую ты принял. Я все это сделал, чтобы защитить тебя в день выступления. Ни один нож к тебе не прикоснется. Я буду твоим щитом. Ты ведь больше всего переживал об этом, правда? Теперь не бойся. Даже если остроухи пропустят кого-то из людей Тавара, я не пропущу никого.
Несется грозный бог Мардук на коне сквозь лазурную степь, что сплошь покрыта васильками, и в колчане его свистят все ветра мира. Никто не угонится за ним, никто не увидит, ибо Мардук есть воплощение истинной свободы и создан он из тысячи буйных ветров, которыми стали умершие люди, вознесшиеся в верхнюю степь. Скачет грозный бог Мардук по бесконечным василькам, собирает по миру новые ветра, ибо каждый миг умирают люди, освобождаясь от тяжких оков жизни, от бремени болезного тела. Собирает их Мардук в колчан, где новый их дом и где новая жизнь. И когда хотят ветра побывать на земле, выходят они из его колчана, и если бризом легким гладят верхушки полей – это нежные девушки и мягкие женщины навещают родные места, к которым так привязаны, а если буйным тайфуном пронесутся над полями – это воины могучие, павшие в боях, чья сила великая стала великим ветром. Вспоминают они о битвах, и нет им покоя, и буйствуют они, буйствуют, пока Мардук не подхватит и не вернет их обратно в свой колчан.
Когда достает он мех с водой и пьет, капли падают, стекая по его подбородку, проходят сквозь травинки верхней степи, как через сито, и проливаются дождем. А если Мардук ест лепешку, то мука падает от нее и становится снегом.
Верный скакун Годья везет Мардука, не зная устали. И бока его порой взмыливаются до белой пены, а пена, стекая, превращается в облака. Но не останавливается Годья, только ржет раскатами грома да бьет копытами, молнии высекая. И лишь одно способно остановить его. Точно игривый кот, Годья любит гоняться за солнцем. И если уж он его увидел, даже Мардук не сможет остановить своего скакуна. Станет Годья гоняться за солнцем, станет топтать его пыльными копытами и не успокоится, пока не затопчет. Солнце становится черным, грустным, и Мардук не видит ветра, которыми стали души, а те, что выходят из его колчана, губят людей.
Приходится Мардуку спускаться с коня и прогонять его дальше в степь пастись, а самому умывать солнце, чтобы снова светило, показывая людям, куда идти. Вот как говорит о черном солнце легенда Эмдавы или Эммедики, как называли ее в старину. Но не все там верят в нее. Очень большая часть эмдавцев, та, что не относится к кочевникам, верит в дозатменного бога Элиаса и в честь него носит на шее маленькие перекрестные знаки.
Мне жаль, что я знаю это только понаслышке. Увы, в Эмдаве, так же как и северней по материку, в Росине, не жалуют прималей, и мой путь туда может быть опасен. Между тем в северной части Эмдавы мертвых почему-то хоронят в земле. Причем целиком, а не только прах или, скажем, голову, как в некоторых племенах Маньока, где существует поверье, что таким образом сохраняется мудрость предков, которая хорошо скажется на потомстве. А тела отдают прожорливым духам, чтобы задобрить их. В Эмдаве никто ничего не отделяет. Людей просто предают земле.
* * *
Материк Террай, государство Соаху, г. Падур, 6-й трид 1020 г. от р. ч. с.
Падурский порт был огромен и заполнен таким количеством людей, что разбегались глаза. Унья-Панья даже рядом с ним не стояла, как и Пичит. Корабли сменяли друг друга нескончаемым потоком, и носильщикам на берегу не было покоя. Запахи, наполовину смытые ливнем, пробуждались, создавая в жарком воздухе мешанину из дегтярного духа просмоленных лодок, аромата рыбы и солонины, глянцевитой водоросли в корзинах, креветок и мидий, политых уксусом.
Иногда пахло железом и мокрой кожей, а временами до Кайоши доносилось благоухание пряностей, и от него щекотало в носу. Солнце палило так беспощадно, что казалось, бумажный зонт над головой вот-вот загорится.
Нико вместе с порчеными уже уплатил налог за «имущество» и покинул «Мурасаки», чтобы начать воплощение плана, поэтому Кайоши места себе не находил, хотя у самого было проблем по горло.
Ясурама и Доо с утра пораньше ввалились к нему в каюту и сообщили о тревожном сне, в котором будет девушка со странными волосами и высокий мужчина. Особенно их беспокоила девушка, хотя говорил во сне только мужчина, а его спутница и слова не произнесла. Разговора предсказатели не поняли. Видимо, это был язык Соаху, так что Кайоши с ходу насторожился.
– Ох и страшно, – призналась Олья, глядя на воды причала и шумный рынок вдалеке. – Еще наряд этот дурацкий. Если б меня дома кто увидел с голым пупком, за волосы оттаскали бы.
Сейчас веда походила на коренную соахийку из-за темных густых волос, завитых в мелкие кольца и спадавших почти до бедер. Она была одета в короткую желтую блузу с открытыми плечами и такого же цвета юбку до пят. Блуза едва прикрывала грудь, поэтому веда старалась держать руки на животе или стоять за креслом провидца. Остальные руссивки тоже с трудом привыкали к ролям служанок, а Доо и Ясурама отказались выходить на палубу, чтобы Великие Драконы не прокляли их за непристойные мысли.
– Я понимаю, что вам некомфортно, но другого выхода нет, – проговорил Кайоши. – Не волнуйтесь, мы скоро покончим с этим и переедем в гостевой дом.
– Жара-то какая, – простонала Олья. – С меня и в этих тряпочках уже семь потов сошло. Морошке даже донимать тебя лень. Смотри, как разморило ее.
Рысь в красном ошейнике с бубенцами развалилась в тени паровой машины, порой лениво облизывала себя и вяло пыталась сцапать надоедливую муху.
Провидцу было не до Морошки. Он наблюдал за писарем в компании десятка помощников, которые уже пару часов слонялись по кораблю, считая имущество сына Драконов, чтобы взять с него налог.
Это было откровенным грабежом, и при Седьмом такого точно не водилось. Нико едва сдержался, когда узнал о новых порядках, введенных Таваром с легкой руки Восьмого.
Иностранные торговцы и путешественники были не в восторге, но вряд ли наместника это беспокоило. Насколько понял Кайоши, в будущем он собирался обогатиться за счет оружейного преимущества, а новые законы были просто временной мерой, позволяющей ни в чем себе не отказывать. Соаху беднело, но все еще пыталось замазать миру глаза.
– Так-так, уважаемый господин, – наконец сказал налоговик, поправляя синий тюрбан с большим камнем. На первый взгляд он выглядел как изумруд, но Кайоши сразу разгадал крашеную стекляшку. – Список готов, давайте сверять. И… у меня к вам есть вопросы.
– Пожалуйста, спрашивайте.
– Мы насчитали множество белых одежд на вашем складе. Позвольте спросить, для чего вы привезли их в Соаху?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!