Время жестких мер - Алексей Пронин

– Неужели ты жив? – не удержался от издевки Смолин.

– В смысле? – не понял Рудик.

– В прямом! – Еще немного, и у него бы отказали тормоза. – Давно пришел?

– Еще не разулся… А что не так? – вкрадчиво осведомился коллега. – Эй, а ты чего спрашиваешь? Мне сегодня не до глупостей, мы с Маринкой в ресторан идем…

– Не сбежит твой ресторан, – проворчал Павел, бросая телефон в барсетку. Меньше всего его интересовало, кто такая Маринка и по какому поводу поход в ресторан. Он пробился на улицу Кропоткина, но и тут движение было такое, что хоть стреляйся. Когда он выбежал из машины, уже темнело. Вознесся на четвертый этаж, позабыв про лифт, припал к дверному звонку. Ушел уже, паршивец? Ничего, он этого прохиндея и в ресторане добудет. Выбивать входную дверь, к счастью, не пришлось. Рудик был дома и, похоже, только проснулся. Зашаркали подошвы. Что-то стукнуло, перевернулось. Замок не сработал – дверь отворилась просто так. Рудик был, скорее мертв чем жив. Ноги у него подкашивались, он стоял, ссутулившись, упираясь рукой в стену, смотрел безжизненно, подбородок дрожал – казалось, его сейчас вырвет.

– Съел чего-то? – не понял Смолин, входя в квартиру. Взор коллеги сделался бессмысленным. Он отступил в сторону, дернулся кадык, Рудик сполз на пол, забился в конвульсии. Смолин пытался его подхватить, но тот выскользнул, корчился в ногах, пытался привстать, как-то выразить отношение к происходящему. Пополз к распахнутым двустворчатым дверям в гостиную. Смолин опомнился, схватил Харчевского под мышки, заволок в комнату, уложил на диван. Видимых повреждений на теле не было, если не считать здорового бланша посреди лба. Кто-то треснул его… а потом? Заставил выпить за здоровье?

– Рудик, подожди, не уходи… – бормотал он, озираясь. Рванул ворот, чтобы мог дышать. Но тому уже не требовалось. Он приподнялся, изогнулся, хватанул воздух, затих с вытаращенными глазами. Он припал к его груди. Тишина. Оторвался от тела, пробежался по квартире, сжав кулаки – не такая уж тут квадратура. В квартире, кроме мертвеца и одного живого, никого не было. Убийцы, как правило, не засиживаются. Он подлетел к Рудику – может, неправильно понял? Безуспешно искал пульс, приподнимал веки, проверяя реакцию зрачков. Кто его? Любая версия, вплоть до параноидальной: уж точно не коллеги из адвокатской конторы – все, включая Богоявленского, были на работе, когда он убегал. А вертолета у них нет, чтобы летать через пробки… Он лихорадочно огляделся. Рудик недавно пришел, толком не переоделся, а уже успел включить компьютер – мерцал в углу голубой экран. Что он там делал? Он бросился к компьютеру, сел за стол, схватил мышку. Все документы закрыты, куда он собрался? Он бегал по ярлычкам на «рабочем столе», открыл пару файлов. Обычные игрушки. С чего он взял, что Рудик собирался влезть во что-то нужное? Он уже забыл об их встрече в курилке… Черт, отпечатки на мышке! Он схватил какую-то тряпку с батареи, лихорадочно протер поверхность. Глупо. Он уже достаточно наследил. Бояться, впрочем, нечего, его отпечатков нет в полицейской базе, не участвовал, не привлекался, в порочащих связях замечен, но это не к полиции, а к Альбине…

– Тук-тук, Рудик? – прозвучал в прихожей мелодичный женский голос. Он чуть люстру не разбил макушкой. Отлетел от компьютера, заметался на носках. Плохо думается, если страшно. Он мог бы объяснить свое появление в этих стенах, ему довольно трудно инкриминировать убийство. Но почему трудно? Разве наша полиция когда-нибудь боялась трудностей?

– Рудик, тук-тук, – повторил приятный голос. – У тебя дверь открыта, ты не видишь в этом ничего особенного?

Счастливая претендентка, с которой Рудик собрался в ресторан. Никогда о такой не слышал. Свежее приобретение?

– Я пройду, ты не против? – кокетливо осведомилась девушка. Она уже подходила к двустворчатым дверям, а он отлетел за одну из створок (благо двери не отличались прозрачностью), втиснулся в узкое пространство, затаил дыхание.

– Ру-удик… – Она увидела его, лежащего на диване. – Ты уснул, красавица моя спя… – голос оборвался. Она ахнула, промчалась мимо Смолина, рухнула на колени. Все, что было дальше, он бы предпочел не слышать. Спящая красавица оказалась мертвой. Девица визжала, трясла его, лился бессвязный бред. Она умоляла Рудика не умирать, погодить немного, сейчас она вызовет «Скорую», врачи поставят укол… Она металась по гостиной, не видя телефона, хотя от стоял на тумбочке рядом с монитором, побежала в другую комнату, оттуда на кухню. Нашла параллельный аппарат, схватила трубку. Простительно в таком состоянии забыть про сотовый. Она что-то говорила, захлебываясь. Смолин выскользнул из-за двери, прокрался в коридор. Девица, лица которой он не видел, еще не вышла из кухни. Он добежал до приоткрытой двери, выглянул в подъезд. Никого. Вышел с колотящимся сердцем, сорвался, точно с привязи, двумя прыжками одолел пролет, затормозил, соорудил обезличенную физиономию, заставил себя отправиться дальше чинной неторопливой походкой…

Вадик Кондратьев проживал в так называемом «тихом центре», в стороне от толкотни и пробок. Он миновал темную аллею, пристроил машину в «кармане» у подъезда. Дверь, оснащенная домофоном, гостеприимно открылась, выпуская пожилую даму с собачкой. Он любезно придержал дверь, даже поздоровался, прыжками помчался к лифту. Горела красная кнопка, наверху в шахте что-то постукивало. Он прождал полминуты, ничего не менялось. Заскрипел зубами, побежал по лестнице, изрыгая ругательства. Обычная история – лифт, он вроде есть (и даже не сказать, что не работает) и в то же время его нет. Не один он был такой – через несколько пролетов он столкнулся с бородатым мужчиной. Тот неторопливо спускался навстречу. Местный интеллигент, не иначе. Элегантный темный плащ, кожаная кепка, окладистая бородка закрывала нижнюю часть лица, а очки в тяжелой оправе вуалировали верхнюю.

– Извините, – не вступая в дискуссию, кто должен первым посторониться, буркнул Смолин, обогнул господина и побежал дальше. Этого типа он точно не знал.

Впрочем, так ли? Он остановился, словно вкопанный, двумя пролетами выше. Да, щеголеватую бородку и очки в оправе он точно не знал, но взгляд, которым его одарили… Он уже видел эти мрачные глаза, окруженные густыми бровями и шахматными клеточками мелких морщин. Где он их видел?.. Неважно. Опять не успел? Задержал дыхание, уставился вниз, в узкий просвет между перилами. Тишина, человек уже спустился, но дверь пока не открыл. Вернуться, схватить за грудки – где я видел ваши незабываемые глаза, уважаемый?

Он помчался дальше – оставалось освоить четыре марша.

Открыла Евгения, жена Вадика. Он вздохнул с облегчением. Не стала бы она так ехидно улыбаться, случись неприятность с мужем.

– Здравствуй, Евгения, – сказал он, тяжело дыша. – Не буду представляться, расшаркиваться, извини, верительные грамоты оставил дома. Ты отлично выглядишь.

– Спасибо, – усмехнулась Евгения, освобождая проход, куда он немедленно устремился. Маленькая лесть всегда спасает, давно подмечено.

– Дома твой ловец заблудших душ?

– Дома. – Евгения поморщилась. – В кабинете работает, – ткнула подбородком. – Сплошные посетители у него сегодня вечером. Тебя еще тут не было…