Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон

Я почти сорвалась на крик, хотя и знала, что с Эдденом мнеэто ничего не даст, но эта бюрократическая рутина была одной из причин, почемумне пришлось уйти из О В. И вот тебе – снова я пытаюсь «убедить своегоначальника». Гленн, наклонив голову и потирая рукой подбородок, отступил нашаг, оставив меня одну. А мне без разницы.

– Разговоры с Трентом Каламаком преступлением неявляются, – сказал Эдден, глядя мне прямо в глаза – мы с ним одногороста. – Он с половиной города знаком.

– Вы хотите закрыть глаза на то, что он говорил скаждым из убитых? – возразила я.

Лицо в круглых очках покраснело:

– Я не могу поставить в вину телефонные звонки ислучайные разговоры члену городского совета! – отрезал он. – Это егоработа.

У меня пульс понесся вскачь:

– Их всех убил Трент. И вы это знаете.

– Рэйчел, «знаю – не знаю» гроша ломаного не стоит. Важно,что я могу доказать. Вот с этим, – он хлопнул по ближайшему отчету,страницы взмахнули краями, – я не могу доказать ничего.

– Так обыщите его имение, – потребовала я.

– Морган!! – рявкнул на меня Эдден, и яопешила. – Я не санкционирую обыск на том основании, что он болтал сжертвами! Этого мало, нужно больше.

– Дайте я тогда с ним поговорю. Я добуду больше.

– Черт подери! – выругался он. – Ты хочешь,чтобы меня уволили, Рэйчел? Этого ты хочешь? Ты знаешь, что будет, если я тебедам рыться в его доме, а ты ничего не найдешь?

– Ничего и не будет.

– Ответ неверен. Я выдвину обвинение в убийстве противуважаемого гражданина, члена городского совета, спонсора почти всех приютов ибольниц по обе стороны от границы штата. Слово «ФВБ» станет ругательством что улюдей, что у внутриземельцев. А от моей репутации останется мокрое место.

Разозлившись, я встала с ним лицом к лицу, глядя прямо вглаза:

– Оказывается; вы пошли служить в ФВБ, чтобы лелеятьсвою репутацию?

Гленн шевельнулся, издал тихий предупреждающий звук. Эддензастыл, напрягся, сжал зубы с такой силой, что на лбу выступили пятна.

– Рэйчел, – сказал он с тихой угрозой. –Расследование ведет ФВБ, и будет вести его так, как скажу я. Ты себе позволилаувлечься эмоциями, и твое мнение небеспристрастно.

– Мнение?! – заорала я. – Он меня сунул в этугадскую клетку и выставлял на крысиные бои!

Эдден подвинулся ко мне на шаг.

– Я не собираюсь позволять кому бы то ни было, –он показал на меня рукой, – распахивать двери в мой кабинет ногой и оратьо своих пристрастных подозрениях, пока мы собираем доказательства! Даже если мыбудем его допрашивать, тебя при этом не будет!

– Эдден! – воскликнула я.

– Все! – отрезал он, хватая меня за плечи и чутьотталкивая, так что я отступила на шаг. – Разговор окончен.

Я хотела сказать, что разговор не окончен, пока я не скажу,что он окончен, но Эдден уже вышел. Разозлившись еще сильнее, я устремилась заним.

– Эдден! – крикнула я вслед быстро уходящей тени –для коротышки он очень быстро двигался. Хлопнула дальняя дверь. – Эдден!

Не обращая внимания на взгляды сотрудников, я рвануласьчерез открытые офисы, мимо Роуз, к его закрытой двери, схватилась за ручку – иостановилась. Это его кабинет, и, злюсь я или нет, врываться туда я не могу.

– Эдден! – Я заправила за ухо выбившуюсяпрядь. – Мы с вами оба знаем, что Трент Каламак способен на убийство и сохотой его совершит. Если вы не дадите мне возможность говорить с ним от имениФВБ, я ухожу! – Сорвав с себя гостевой пропуск, будто это что-то значило,я бросила его на стол Роуз. – Слышите меня? Я тогда с ним сама говоритьбуду!

Дверь Эдцена распахнулась рывком, и я шагнула назад. Онстоял передо мной: брюки цвета хаки отутюжены, клетчатая рубашка из них кое-гдевыбилась. Эдден вылез в коридор, оттеснил меня почти к столу Роуз, тычакоротким пальцем.

– Я тебя предупреждал: если ты берешь работу, чтобыохотиться на мистера Каламака, ты у меня быстро полетишь через реку прямо вНизины. Ты обязалась работать над этим делом с детективом Тленном, и такуювозможность я тебе предоставляю. Но если полезешь разговаривать с мистеромКаламаком, я сам тебя засажу за его преследование.

Я собралась уже возразить, но решимость моя рассосалась.

– А теперь проваливай, – мрачно буркнулЭдден. – У тебя завтра занятия, и если ты не пойдешь, я стоимость обучениявычту из твоей платы.

Тут же назойливо явилась мысль о квартплате, – а мнепротивно было бы, если бы меня остановила мысль о деньгах, а не о том, как надопоступать и как не надо. Я мрачно посмотрела на Эддена.

– Вы сами знаете, что он их всех убил, –выговорила я сдавленным голосом.

Трясясь от нерастраченного адреналина, я вышла.Продефилировала мимо сидящих за столами сотрудников ФВБ до самого выхода. Домойпоеду на автобусе.

От подсечки Айви я хлопнулась всем телом, откатилась, ужеощущая боль в бедре. Каждый удар сердца отзывался двойной болью перетруженныхикр. Отбросив с глаз прядь, выбившуюся из-под ленты на лбу, я другой оперлась остенку для равновесия и встала. Тыльной стороной ладони вытерла пот со лба.

– Рэйчел, – сказала Айви с восьми футоврасстояния, – внимательней! – Я тебя чуть не травмировала сейчас.

Чуть не?..

Я потрясла головой, чтобы взгляд прояснился. Как онаотодвинулась, я не заметила – так это было быстро. Впрочем, может, потому незаметила, что в этот момент как раз падала на задницу.

Айви налетела на меня в три прыжка; я круто извернуласьвлево, нацелив удар правой ноги ей в диафрагму.

Ухнув, она схватилась за живот и отшатнулась на шаг.

– Ой!

Я согнулась, руки на коленях, – это был сигнал, что япрошу передохнуть. Айви послушно отодвинулась подальше и стала ждать, стараясьне показать, что я ее больно стукнула.

Снизу она здорово смотрелась на фоне полосы дневного света вокнах. В черном трико и спортивных туфлях, которые она надевала на нашиспарринги, вид у нее был еще более хищный, чем обычно. Прямые черные волосы,собранные сзади, подчеркивали худощавость высокой фигуры. Непроницаемое бледноелицо. Айви ждала, пока я переведу дыхание, чтобы можно было продолжать.

Эти упражнения были нужнее мне, чем ей. Она настаивала, чтоэто повысит мне ожидаемую продолжительность жизни, если случится схлестнуться скем-нибудь большим и страшным, а амулетов при мне не будет и бежать будетнекуда. Из наших спаррингов я всегда выходила вся в синяках и ползла к шкафу самулетами. Каким образом это продлевало мне жизнь, я так и не поняла. Затонавык создания противоболевых амулетов отрабатывался, это точно.