Патрик Мелроуз. Книга 1 (сборник) - Эдвард Сент-Обин

— Отлично, — ответил Патрик. — А у тебя?

— У меня хорошо. Чего ищешь?

— Можешь отвести меня к Лоретте?

— К Лоретте, — неспешно повторил негр.

— Да, — сказал Патрик.

Медлительность дилера выводила его из себя. Рука в кармане наткнулась на томик Камю, и Патрик вообразил, как выхватывает его, словно пистолет, и укладывает негра наповал первой дерзкой фразой: «Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема — проблема самоубийства».

— Тебе сколько надо? — спросил дилер, невозмутимо убирая руку за спину.

— Всего на пятьдесят долларов, — ответил Патрик.

Внезапно на другой стороне улицы произошло какое-то движение, и полузнакомая фигура взволнованно заковыляла к ним.

— Не режь его, не режь его! — закричал новый персонаж.

Теперь Патрик его узнал: это был Чилли, придерживающий штаны. Он подошел, запыхавшись, и повторил:

— Не режь его. Это мой человек.

Высокий негр улыбнулся, будто произошел по-настоящему комический случай.

— Я б тебя пырнул, — объявил он, гордо показывая Патрику маленький нож. — Я ж не знал, что ты знаешь Чилли!

— Как тесен мир, — устало проговорил Патрик.

Угроза, которую, по собственным словам, представлял негр, казалась абсолютно несущественной. Хотелось одного — скорее перейти к делу.

— Верно, — ответил высокий негр с еще большим энтузиазмом. Он убрал нож и протянул Патрику руку. — Меня зовут Марк. Будет чего нужно — спрашивай Марка.

Патрик пожал ему руку и вяло улыбнулся, затем повернулся к Чилли:

— Здравствуй, Чилли.

— Ты где был? — спросил Чилли укоризненно.

— Да в Англии. Идем к Лоретте.

Марк помахал им рукой и зашагал на другую сторону улицы. Патрик и Чилли направились в сторону центра.

— Удивительный человек, — процедил Патрик. — Он всех пыряет при первом знакомстве?

— Он очень плохой, — сказал Чилли. — Лучше к нему не подходить. Почему ты не спросил меня?

— Я спросил, — соврал Патрик, — но он сказал, что тебя здесь нет. Наверное, потому что хотел меня зарезать.

— Да, он очень плохой человек, — повторил Чилли.

Они свернули с Шестой улицы, и Чилли почти сразу повел Патрика вниз по короткой лестнице в подвал аварийного каменного здания. Патрик тихо порадовался, что Чилли взял его к Лоретте, а не оставил дожидаться на углу.

В подвале была всего одна дверь, стальная, с глазком и маленьким окошком за бронзовой створкой. Чилли позвонил, и скоро с другой стороны донесся осторожный голос:

— Кто там?

— Это я, Чилли.

— Сколько тебе надо?

Патрик протянул Чилли пятьдесят долларов. Тот пересчитал деньги, открыл створку и затолкал их внутрь. Створка захлопнулась и долгое время оставалась закрытой.

— Мне книжка будет? — спросил Чилли, переминаясь с ноги на ногу.

— Конечно, — великодушно ответил Патрик, вынимая из кармана брюк десятидолларовую купюру.

— Спасибо, чувак.

Дверца открылась, и Патрик вытащил пять пакетиков. Чилли купил пакетик для себя, и они вышли из здания преисполненные радости от своего свершения, которую, впрочем, несколько омрачала ломка.

— У тебя есть чистые машины? — спросил Патрик.

— У старушки моей есть. Хочешь пойти ко мне?

— Спасибо, — ответил Патрик, польщенный этим новым знаком близости и доверия.

Чилли жил на втором этаже пострадавшего при пожаре здания. Стены закоптились от дыма, ненадежную лестницу усеивали пустые спичечные коробки, бутылки, пакеты, кучки пыли и клубки волос. В самой комнате был лишь один предмет мебели — обгорелое кресло горчичного цвета. Из середины сиденья, словно похабно выставленный язык, торчала пружина.

Миссис Чилли Вилли (если таково было ее официальное именование) сидела на подлокотнике кресла. Это была крупная женщина, более мужественного сложения, чем ее тощий супруг.

— Привет, Чилли, — дремотно проговорила она. Видимо, у нее ломка была не такая сильная, как у него.

— Привет. Ты знаешь моего дружка.

— Привет, милый.

— Здравствуйте, — чарующе улыбнулся Патрик. — Чилли сказал, у вас может быть лишний шприц.

— Может и быть, — игриво ответила она.

— Новый?

— Ну, не совсем новый, но я его прокипятила и все такое.

Патрик скептично поднял одну бровь:

— Он очень тупой?

Она вытащила из своего объемистого бюстгальтера сверток туалетной бумаги и бережно развернула драгоценную упаковку. В центре лежал угрожающе большой шприц. Смотритель зоопарка трижды бы подумал, прежде чем колоть таким больного слона.

— Это не игла, а велосипедный насос, — заметил Патрик, протягивая руку.

Игла, предназначенная для внутримышечных инъекций, была пугающе толстой, а сняв зеленую пластиковую крышечку, Патрик заметил внутри колечко засохшей крови.

— А, ладно, — сказал он. — Сколько за него?

— Дай мне две книжки, — попросила миссис Чилли, умильно морща нос.

Цена была абсурдная, но Патрик никогда не торговался. Он бросил два пакетика женщине на колени. Если дурь хорошая, он всегда сможет купить еще, а сейчас надо уколоться. Он попросил у Чилли ложку и сигаретный фильтр. Поскольку в комнате лампа не горела, Чилли предложил свою ванную. Ванны там не было, только черное пятно на полу, где она когда-то стояла. Голая лампочка бросала тусклый желтый свет на расколотую раковину и старый унитаз без сиденья.

Патрик налил в ложку немного воды и положил ее на раковину. Вскрывая три оставшихся пакетика, он гадал, что там такое. Никто бы не сказал, что Чилли, употребляющий смэк от Лоретты, выглядит здоровым, но, с другой стороны, он до сих пор жив. Если они с миссис Чилли намерены пускать это себе по вене, значит бояться нечего. Из-за двери доносился шепот. Чилли что-то говорил про то, как ему худо, — видимо, пытался выцыганить у жены вторую книжку. Патрик высыпал в воду все три пакета и подогрел смесь, держа пламя зажигалки под уже закопченной ложкой. Как только смесь забулькала, он выключил зажигалку и вновь положил ложку на раковину, оторвал тонкую полоску от сигаретного фильтра, положил в ложку, снял со шприца иголку и втянул жидкость через фильтр. Шприц был такой толстый, что жидкость поднялась всего на четверть дюйма.

Сбросив пальто и пиджак на пол, Патрик закатал рукав и попытался отыскать вену в слабом свете лампы, придавшем желтушный оттенок всему, кроме черного. По счастью, следы от уколов тянулись буро-лиловыми ниточками, словно его вены — прожженные на руке пороховые дорожки.