Дело лошади танцовщицы с веерами - Эрл Стенли Гарднер

Фрэнк Фолкнер значительно посматривал на Мейсона в то время,когда делал это свое последнее заявление, явно пытаясь дать понять адвокату,что он умышленно умолчал в полиции относительно посещения Мейсоном номера, гдебыло обнаружено тело. Затем свидетель заявил, что около половины шестого утраХарви Джулиан, другой детектив из «Детективного агентства Дрейка», прибыл,чтобы сменить его.

– Вы уверены, что лицо, которое вы видели выходящим из лифтаприблизительно в два двадцать две с половиной и направляющимся к номеру ДжонаКаллендера, была обвиняемая, Лоис Фентон? – спросил Гамильтон Бергер.

– Да, я уверен, сэр.

– А как насчет того, кто затем вышел из номера и направилсяпо коридору к лифту?

– Это была она же.

– Это лицо имело при себе что-нибудь?

– Да, сэр.

– Что?

– Черный скрипичный футляр.

– В то время, когда она шла по коридору к номеру?

– Да, сэр.

– И когда возвращалась назад?

– Да, сэр.

– Перекрестный допрос, – сказал Бергер.

– Припомните насколько можно точнее, вы никогда до этого невидели обвиняемую? – спросил Мейсон.

– Совершенно верно, я никогда не видел ее.

– Вы помните, что рассказали мне о том, что произошло?

– Да, сэр.

– Это было тогда, когда все факты были еще свежими в вашейголове?

– Они были свежими в моей голове тогда, и они так же свежи вней сейчас.

– Но они были более свежими тогда?

– Возможно. Я думаю, так должно было быть. Хотя я непонимаю, что от этого меняется.

– Однако это было так?

– Ну… да, конечно.

– Хорошо. В таком случае в то время, когда вы описывали мнеособу, которая шла по коридору, разве вы не сказали, что главное, на что выобратили внимание, глядя на нее, были ее ноги?

– Нет, сэр. Я не думаю, что я это говорил.

– Разве вы не сказали, описывая ее наружность, что она надве трети состояла из ног?

– Ну, возможно, я так сказал.

– И вы хотите убедить суд присяжных, что при таком раскладевы не смотрели на ее ноги?

Фолкнер заерзал, ухмыльнулся и признал:

– Я оглядел ее всю, с ног до головы.

– Когда вы увидели обвиняемую в очередной раз?

– Восемнадцатого, когда ее привели в полицию, в теневуюкомнату.

– Кто там находился в то время?

– Сержант Дорсет, другой детектив и Сэм Микер, гостиничныйдетектив из отеля «Ричмелл».

– Кто-нибудь еще?

– Нет, сэр, больше никого. Там был еще полицейский офицер,сидевший у входа в теневую комнату, он делал записи.

– Теперь опишите, пожалуйста, эту комнату, если можете.

– Ну, это своего рода платформа, прекрасно освещенная; назадней стенке прочерчены линии, которые дают возможность определить ростчеловека. Там прочерчена линия на уровне пяти футов и затем идут линии черезкаждый дюйм, и так до высоты в шесть футов семь дюймов.

– И вы говорите, что все это прекрасно освещено?

– Совершенно верно.

– Что еще?

– Еще там висит занавес из белого материала, из чего-товроде марли, только это не марля, занавес ниспадает вниз, и он освещен. Затемидет сама комната, где сидят полицейские, она темная, поэтому человек, котороготребуется опознать, не может определить, кто находится по другую сторонузанавеса. Тех лиц, которых требуется опознать, проводят в эту комнату изаставляют походить туда-сюда и разговаривать.

– О чем?

– Это не имеет значения. Просто говорить, чтобы те, кто заними наблюдает, могли бы слышать звук голоса и определить манеру произношения.

– А вы видели обвиняемую в той комнате?

– Да, сэр.

– Восемнадцатого числа?

– Совершенно верно.

– И опознали ее?

– Совершенно точно.

– И вы говорите, что там был Сэмюел Микер?

– Да, сэр.

– Он опознал ее?

– Опознал, мы оба опознали ее.

– Без всякого колебания?

– Без всякого колебания.

– Вы заметили, как она была одета?

– Да, сэр.

– Вы определили, что она была одета в ту же самую одежду,что и особа, которую вы видели в коридоре отеля рано утром семнадцатогосентября?

– Совершенно верно. Да, сэр.

– И ноги у нее были те же? – спросил Мейсон.

Свидетель усмехнулся:

– Те же самые.

– Вы слышали ее голос?

– Сейчас, обождите минуту, – засомневался свидетель. – Яслышал ее голос, но не уверен, что в первый раз, когда увидел ее в теневойкомнате, я его услышал отчетливо.

– А что, были еще другие возможности?

– Да, сэр.

– Что это была за возможность? Почему она вернулась втеневую комнату?

– Я так думаю, что сержант Дорсет все время хотел задать ейкакой-то вопрос в отношении ее поведения. Было такое мнение…

– Возражаю, – вмешался Гамильтон Бергер. – Я бы избежал вдопросе обсуждения этого момента, ваша честь, в целях экономии времени.Полагаю, что свидетель не может давать показания относительно того, что было вголове сержанта Дорсета. Относительно этого может дать показания сам сержантДорсет, если в этом возникнет необходимость.

– Совершенно верно, – сказал судья Донахью. – Возражениеподдержано. Я думаю, можно подвести черту под показаниями свидетеля.

– Сержант Дорсет сам сказал мне…

– Это не меняет сути дела, – перебил судья Донахью. – Всеэто только домыслы.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – А вы сами заметили что-нибудь?

– Я заметил, что, когда она в первый раз вошла в теневуюкомнату, ее речь была какая-то бессвязная. Она выглядела как-то угрюмо, быланеразговорчива, голова наклонена, и сержанту Дорсету не понравилось, как онавыглядела. Он сказал, чтобы полицейский, который в это время был на дежурстве…ну, в общем, я полагаю, я не должен давать показания о том, что они говорили.