Фактор внешности - Гленн О'Брайен

Роттвейлер сама указала тех моделей, кто должен составить мой эскорт, и надо заметить, что отобрала самых экзотических красавиц — Тельму, высокую, немного пышноватую блондинку, которая пользовалась огромным успехом в немецком «Вог», Инее, темноволосую барышню из Барселоны, Мин, китаянку со множеством косичек и восхитительно гладкой кожей, Клариссу Кокс, чернокожую модель из Канзас-Сити, стремящуюся активно продвинуться по карьерной лестнице.

Кларисса, очень хорошенькая, в начале своего пути в модельном бизнесе была и вовсе прелестнейшим созданием, яркой, выразительной личностью, то, что Роттвейлер называла «девушкой с изюминкой». Кроме того, она не была абсолютной рабой своего способа зарабатывать деньги и занималась еще журналистикой. Она написала книгу, которую, как мне доподлинно известно, не хотели печатать исключительно потому, что в ней высказана не совсем приемлемая для современного европейского мира точка зрения о том, что экспансия его цивилизации, и модный бизнес в частности, разрушительно воздействует на многие страны третьего мира.

Клариссе удавалось виртуозно совмещать в своих сочинениях жаргон фэшн-индустрии и интеллигентность. Среди моделей она славилась умом, критичностью и умением ясно и грамотно выражать свои мысли в устном и письменном виде. Даже если ей доводилось писать статью в какой-нибудь второсортный журнал, она делала это профессионально и старалась поднять уровень своей рубрики с самых нижних пределов жалких сплетен до правильно построенных и логически обоснованных сообщений дикторов Си-эн-эн.

Тем не менее она была успешной моделью. Но не супермоделью. Себя все же, не смущаясь, представляла как супермодель и в интервью на телевидении, и в рекламных статьях, но объективно финансовый уровень ее контрактов свидетельствовал о том, что она не дотягивает до этого звания. Иногда из-за ее невинного тщеславия случались недоразумения. Однажды в ночном ток-шоу известный своей язвительностью ведущий и писатель Клемент Эгберт спросил ее: «Правда? Вы супермодель? У нас с вами, видимо, разные точки отсчета «супер»».

Но, к сожалению, это немного негалантное заявление отражало истинное положение дел — Кларисса находилась на пике успеха, но, по меркам супермоделей, он был слишком уж скромен. Она мечтала сняться в кино, но роли ей предлагали второго плана и в самых дешевых и низкобюджетных сериалах.

К сожалению, и большинство ее контрактов составляло не высокооплачиваемое рекламирование белья и парфюма, а реклама средств для чистки ковров, удаления жирных пятен с мебели и стекол и прочей малопочитаемой мишуры. Она страдала от того, что приходилось произносить заученные фразы, которые казались ей нелепыми или содержащими стилистические погрешности. Бойфренд Денни Спинке, в конце концов, оставил ее, но Кларисса не могла примириться с таким провалом и всем и всюду говорила, что они разорвали свои отношения, потому что устали и не хотели мешать профессиональному успеху друг друга. Но где-то в глубине души она все равно чувствовала себя несчастной.

Роттвейлер собственноручно подыскала Клариссе партию и фактически выдала ее замуж. Мисс очень гордилась этим, она вообще всячески поощряла личную жизнь своих девушек. Помогала своим моделям не только в замужестве, но и в карьере. Несколько ее протеже смогли добиться успеха, снимаясь в кино, благодаря посредничеству Ротти нескольким девушкам удалось выйти замуж за весьма высокопоставленных лиц. Но бывали и неудачные примеры сотрудничества, заканчивающиеся трагедиями. Впрочем, Ротти всегда стремилась избавиться от неподходящих девиц раньше, чем случалось что-нибудь плохое.

Но Кларисса была хорошей девушкой, без тяги к саморазрушению, и если бы не попала в модельный бизнес, то, скорее всего, стала бы вести самый обыденный образ жизни.

Ее брак был вполне закономерен. Я полностью разделял мнение Роттвейлер насчет Клариссы — она могла стать идеальной женой богатого человека и никогда не сожалеть о том, что не достигла вершин славы, — именно поэтому Кларисса и не сделала карьеру супермодели, ведь в глубине ее души скрывалась самая обычная лишенная амбиций домохозяйка.

Я подъехал к студии Веблена на старом «крайслере» в компании Тельмы, Инее, Мин и Клариссы. Студия была освещена со всех сторон. Девушки привыкли к такому ослепительному сиянию, но я поначалу ощущал себя не в своей тарелке. Не знал, куда идти и к кому обратиться, пока одна из моих спутниц не стала нашим проводником, а я взял Клариссу под руку, инстинктивно пытаясь найти у нее моральную поддержку.

Я относился к ней как к другу. Мы могли часами беседовать об искусстве, книгах, семейном прошлом, которое нас сильно сближало. Я не раз давал ей советы, как лучше вести себя с Ротти, предостерегал ее от ошибок. Возможно, я проявлял излишнюю заботливость, казавшуюся ей назойливостью…

Заметив впоследствии, что Кларисса одиноко сидит под огромным полотном Веблена — примитивным изображением пирамиды, увенчанной открытым глазом, с надписью «Зигмунд»[28], — я подошел к ней с парой бокалов шампанского и предложил выпить. Но она сделала отрицательный жест рукой.

— Как ты можешь?!

— Хм… — Я не понимал, о чем она.

Кларисса покраснела. Уверен, что ее возмутило то, что я предложил ей шампанское.

— Извини, ты что, собираешься выступать здесь?

— Ты знаешь, о чем я…

Но я даже не догадывался.

— Взял меня под руку, когда мы входили в студию, чтобы все думали, будто ты мой бойфренд. Это низко, Чарли, как ты использовал меня.

Воистину мне такое и в голову не пришло бы. Я изумился, что она могла додуматься до столь странного обвинения. Никогда еще я не делал столь необычных выводов.

— Послушай, я абсолютно ни о чем не думал, схватился за твою руку просто в спонтанном порыве.

— Да, конечно! Теперь ты извиняешься, черт тебя побери! — воскликнула она гневно.

Я был изумлен и расстроен и, не говоря больше ни слова, повернулся и пошел прочь, отдав бокал шампанского первому встреченному официанту.

Веблен считался легендой. Он добился известности не только картинами, но и экстравагантными выходками. Плавал на плоту в Китай и путешествовал по заброшенным городам майя и ацтеков, любил распускать слухи о том, что над некоторыми полотнами работал двадцать лет. Безусловный талант к самопиару! Возможно, кто-то мог рисовать лучше, чем он, но никто не рисовал картины таких размеров. И уж точно никому не удавалось так эффектно разыгрывать рыцаря от искусства.

Он носил, берет и блузку, но не в качестве маскарада, а всерьез. Его студия поражала огромными размерами. Большинство художников предпочитают работать в одиночестве, но у Веблена в студии всегда толпились помощники, ученики, натурщики, рабочие, химики, смешивающие краски, и просто непонятно откуда берущиеся гости, внимающие его бесконечным разглагольствованиям. Он любил принимать посетителей в студии даже в период активной работы, причем не отказывал ни друзьям, ни газетным репортерам, ни просто любопытствующим, искренне полагая, что гению нечего скрывать. Фотографироваться тоже обожал, и если в студии появлялись фотографы, специально стремился встать таким образом, чтобы вместе с ним в кадр попали развешанные на стенах фотографии Пикассо, Поллока и других мастеров современного искусства. Беседуя с очередным гостем, он обычно торжественно окунал гигантскую кисть в краски и смешивал их на палитре с таким видом, что ему мог бы позавидовать Господь в то время, когда создавал своих динозавров и птеродактилей, настолько все позы и выражение лица Веблена дышали гордостью и творческим пафосом.