Земля перестанет вращаться - Ольга Володарская

— О да.

— И кто это был?

— Дочка большого члена Петровского.

— Клавдия?

— Сначала думали, что да. Она как мужа похоронила, так с цепи сорвалась. Не сразу — траур выдержала, но через несколько месяцев пустилась во все тяжкие. Мужиков, как трусы, меняла. Обычно из Москвы их привозила, но и на местных обращала внимание. Это сейчас тут элита на закрытых пляжах тусует, а когда-то на одни и те же берега приезжали. И они, и мы. Они на своих «Чайках» и «Линкольнах», мы на великах, «ижах» и «Москвичах». Клавдия фигуру имела сногсшибательную. Не по современным меркам. Сейчас или селедки, или кентавры в моде. А у нее тело было крепкое, ладное, налитое. С изгибами, но без перегибов. И купальники она носила интересные. Мужики слюни на нее пускали, но подкатить боялись. Как-никак дочка большого члена. Но она сама не стеснялась проявлять симпатию. Выбирала высоких, мускулистых. Ей нравились брюнеты. Особенно со светлыми глазами. Или наоборот — кареглазые блондины. Клавдия обожала контрасты. Поэтому я, даже если бы в тот момент был на том же берегу, не имел бы ни одного шанса. Я маленький, худощавый шатен с глазами болотного цвета. А вот мой двоюродный брат как раз был в ее вкусе. Под метр девяносто, темно-русые волосы, голубые глаза. Кубики, бицепсы и трицепсы. И хвастался мне, дембелю, рассказывая о том, что имел Клавдию. Но, сдается мне, ничего между ними не было. Да, она его сняла, покатала на своей крутой машине, а когда до дела дошло, брательник себя не проявил.

— В каком смысле?

— Том самом. О нем говорили, что в рост пошел, а не в корень. — И глазами указал на пах. — А ты? Тоже высокий, красивый… Как у тебя с этим делом?

— Давай не будем отвлекаться?

— Без вести пропало пять мужиков и две бабы. Все наши. Не из моей Матвеевки, а из округи. И это за четыре года. Трупов не находили, но уголовные дела велись. Два расследования привели к Клавдии. Один из пропавших был ее любовником на протяжении всего лета — они не скрывались. Он лошадьми занимался. Конезавод тут был. Он при нем. Тощий, кривоногий, но когда на коне — настоящий гусар. Или Д’Артаньян. Потому что Клава, когда каталась вместе с ним, напоминала Миледи. Его вскоре нашли задушенным. Кнутом, он рядом с телом валялся. Та, что считала себя его невестой, тоже куда-то испарилась, но с концами. Но так как Клавдия была дочкой самого Петровского, ее особо не трясли.

— Так это она убивала или нет?

— Не торопись, пей чай. — Бомж подал Грише кружку. А для себя из грязного тюка достал то, что в народе называют фуфыриком: бутылочку со спиртосодержащей жидкостью, купленную в аптеке. — Пару лет было тихо. А потом начали трупы находить. То один, то второй, то третий. Вблизи трассы. Поэтому менты посчитали, что это дорожная мафия шалит. Она и тогда была, в советские времена. Но однажды на пост ГАИ прибежала «плечевая» и заявила, что ее пыталась убить женщина.

— «Плечевая»? Что это значит?

— Шалава, что на трассе стоит. Шлюха, обслуживающая водителей. — Хоббит был удивлен, что Гриша этого не знает. — И на нее якобы напала красивая и хорошо одетая дама. Ей, естественно, не поверили. Но до нашей Матвеевки дошел слух. Судачили… И тут заговорил тот, от которого мы не слышали ничего лет десять. Дядька Качан. Он чудной был и очень суровый. В задницу солью палил всем, кто смел в его сад забираться. Ни с кем он не общался после того, как его жена и дочка погибли в авиакатастрофе. Качан на все свои отпускные им билеты купил, на себя не хватило, отправил в Сочи девочек своих, но… Самолет не разбился. Он при посадке пострадал, когда шасси отвалилось. Многие поранились. Но погибли трое — стюардесса, сидящая у запасного выхода, и два пассажира…

— Понимаю, что тебе одиноко и охота поговорить, но ты не мог опустить эти подробности?

— А ты что, торопишься куда? — недовольно проворчал бомж.

— Да, хотелось бы успеть на последний автобус.

— Издалека, что ли?

— Из Звенигорода.

Мужик присвистнул:

— Занесло тебя… Ладно, буду краток. Качан когда-то по молодости крутил с Клавой. Еще до женитьбы. И якобы очень он ей нравился. Да и она ему. Но он понимал, что ничего серьезного не получится, кто она и кто он, и переметнулся на Лариску. Она ему с первых дней глазки строила, но Качан до поры делал вид, что этого не замечает. Встречались тайно. На этом Лариска настаивала. Якобы ей было стыдно за то, что она у Клавдии кавалера увела. Как-то в лесу они кувыркались. Лара сверху была и вдруг как кинется Качана душить. А глаза бешеные! Но он здоровенным парнем был, шея как у быка, стряхнул ее. Девка тут же в себя пришла. Стала что-то лепетать о том, что читала об удушении как о приеме, усиливающем удовольствие. И Качан вроде поверил, но бросил Ларку. Потом женился и думать о сестрах забыл…

— Выходит, Лариса Казакова была маньячкой?

— Казачиха, так ее прозвали. У нас в Матвеевке до сих пор о ней судачат. Много еще тех, кто ее помнит.

— А дом пожгли зачем?

— Казачиха в нем обитала. Заманивала к себе мужиков, трахала, а потом глотки пережимала. Трупы тут же зарывала.

— Она была великаншей?

— Нет, средней.

— Как тогда она умудрялась справляться с мужчинами? Качан же ее стряхнул. А остальные что, слабаками были?

— Подпаивала она мужиков. А с бабами и так справлялась. Сильной была — спортивной гимнастикой занималась, ну знаешь, на брусьях там крутилась, на бревне… — Хоббит хлебнул своего пойла и скривился. Гриша не представлял, как он мог пить бурду, которая даже пахла так отвратительно, что заглушала запах мочи и грязных носков. — Сжечь хотели ведьму вместе с домом. Видели свет в окне, а машина отсутствовала. Что это означало?

— Что?

— Клавка с сыном в городе. А Казачиха дома. Да только оказалось, что малец тут, а бабы в Москве.

— Тут сгорел ребенок?

— Подросток.

— Поэтому это место считается проклятым?

— Ты меня не слушал, что ли? Говорю же, это логово Казачихи. Тут не одна неуспокоенная душа обитает. Мальчишка не беспокоит. А вот остальные призраки… — Поймав скептический взгляд собеседника, Хоббит насупился. — Не веришь? А вот останься тут на ночь, сам узнаешь. Когда пожар был, пострадал не только дом, но и подвал. Все к чертям обвалилось из-за взрыва газа. Расчищать не стали, потому что Петровскому другую дачу выделили. Но все знают, что под руинами могильник. Тех, кого Казачиха сюда заманивала и убивала, хоронила в подвале.

— Откуда все знают? Призраки рассказали?

— Да пошел ты.

— Уже собираюсь. Ты скажи мне, что с Казачихой стало?

— Арестовали ее. Осудили. Вроде вышку дали.

— И папа не помог?

— Преставился он к тому времени.

— А земля эта чья?

— Государственная, наверное.

— Странно, что ее в лихие девяностые никто не заграбастал. Но то, что она все еще бесхозная сейчас, когда тут каждый квадратный метр стоит как квартира в каком-нибудь провинциальном городишке, меня еще больше удивляет.