Земля перестанет вращаться - Ольга Володарская

— Спасибо, что подвез, друг, — поблагодарил Ластика Гриша. — Желаю тебе насладиться концертом.

— У тебя еще есть шанс попасть на него вместе со мной…

— Не воспользуюсь. — Матросов отстегнулся, открыл дверку фургона и бросил: — Пока!

Ластик помахал ему рукой.

Через несколько секунд он уехал, а Гриша направился к подъезду.

Пока шел, вспоминал девушку с зелеными дредами. Но представлял только фотографию со стены, а никак не ее саму. Зато всплыло в памяти лицо Наташкиной подружки Кузи. А еще ее голос. Все же хорошей была девочкой эта Марина… Но слишком хрупкой. Такую страшно разбить, но и интересно. Когда-то в детстве Гриша завладел хрустальным лебедем. Он был выдут известными мастерами, но не представлял ценности, поскольку имел скол. Тонкое и прекрасное изделие вызывало трепет, но и желание попробовать сжать его в руках… Треснет или нет?

Гриша долго собирался с духом, но все же сомкнул пальцы, в которых держал лебедя.

Он хрустнул, затем распался на части. Осколки мальчик замел в совок и выбросил в мусоропровод.

…Оказавшись дома, Григорий первым делом включил компьютер. Зашел на сайт, где когда-то познакомился с Оборотнем. Тот давно удалил свой профайл (они сменили место дислокации), и Гриша заглядывал на знакомую страницу больше по привычке. Остальные члены группы вызывали у него либо омерзение, либо скуку. И тут его ждал сюрприз…

Оборотень вновь появился в Сети!

Бабушка сдала в последнее время. Или просто раньше Рома видел ее чаще, вот и не замечал того, как она меняется. Но когда он начал вспоминать, как давно общался с ней не по телефону, а в реальной жизни, сделал вывод, что месяца три назад.

— Отлично выглядишь, бабуля, — польстил он старушке. Она на самом деле держалась молодцом, но лишь потому, что не признавала слабостей. Роман видел, как ей тяжело держать спину прямо, есть аккуратно, не роняя крошки, шутить над тем, что из-за гипертонии приходится себе отказывать в кофе, любимом напитке, а пить вместо него цикорий.

— А ты похудел, — не пощадила Романа бабуля. Он сам знал, что потерял в весе. Это его не красило.

— Ничего, отъемся в отпуске. Возьму себе путевку с питанием «все включено» и буду спать, плавать в море и есть.

— В каком году планируешь? Надеюсь, хотя бы в следующем?

К бабуле Багров заехал поутру. И этот разговор велся за чаем с печеньем «Курабье». Рому пытались накормить яичницей или манной кашей, но он завтракал. Да основательно так. Вчера купил пельменей и сметаны. Две трети пачки на ужин съел, остальные сварил утром. Сейчас они «прыгали» в желудке, и Багров чудом сдерживал отрыжку.

— Как продвигается дело? — спросила бабушка, подлив ему чаю. Руки ее не дрожали, но пальцы левой разгибались плохо из-за артрита.

— Медленно, но верно.

— ФСБ подключил?

— Да. Помнишь Костяна? Мы с ним в школе неразлейвода были.

— Конечно. Зубастый, щекастый, на кролика похожий?

— Сейчас у него голливудская улыбка и литой пресс. Настоящий Джеймс Бонд.

— Вы по-прежнему дружите?

— Нет, не общались несколько лет. Поэтому я и не знал, что он в ФСБ. Иначе сразу бы к нему обратился. Вчера просто звезды удачно сошлись. Костик сам меня нашел. Оказывается, у нас встреча одноклассников намечается, и его супруга ее организовывает.

— Она тоже с вами училась?

— Со мной за партой сидела. Лена — коса по колено.

— Та хорошенькая дурочка? Волос долог, умок короток — это про нее. Списывала у тебя постоянно.

— Я сам давал. Знал, что Костик на ней жениться хочет, вот и помогал. Сам он в школе так себе учился. Но потом взялся за ум, после армии поступил в Высшую школу и теперь, как и я, майор, только ФСБ. А Лена на мастера ногтевого сервиса отучилась.

— В ПТУ, что ли?

— На курсах. Сейчас свой салон имеет, зарабатывает не меньше мужа. А коса у нее по-прежнему длинная. Не по колено, но по лопатки. Смотрятся Ленка с Костей шикарно. И дочка у них очаровательная.

— Откуда знаешь? — удивилась бабушка. — Вы же не виделись, как ты сам говоришь.

— Спасибо соцсетям за то, что мы все еще представляем, как выглядят друзья нашего детства, — улыбнулся Роман. — Там меня Костик и нашел. Мы созвонились. Просто поболтали о жизни, но и о деле поговорили.

— Поможет?

— Обязательно. Мы оба охраняем покой наших граждан, так что это не в дружбу, а ради общего дела.

— Ты эту мысль не теряй. Пригодится для пламенной речи на торжественном собрании, где тебя грамотой будут награждать, — подколола Рому бабуля. — Дело Казачихи уже у тебя?

— Нет… Так мне его и дали. Не наша юрисдикция.

— Да, МВД его и профукало. А у нас, в КГБ, такого не случалось.

— Но именно комитетчик всю кашу заварил!

Бабка раздраженно отмахнулась.

— Я всегда была против того, чтоб ты в ментовку шел. Надо было, как Костик, в высшую школу ФСБ поступать. И жениться на Ленке. Ведь это ты ей нравился в школе. Глядишь, сейчас у тебя бы дочка была.

— Баб, ты опять за свое?

— Почему вы, молодые, никогда стариков не слушаете? — покачала головой та.

— А ты в двадцать-тридцать лет делала это?

— Мне некому было советы давать, — запальчиво возразила старушка. — Отца в 1945-м на фронт забрали, да он в первом же бою погиб. А мать через тринадцать лет от пневмонии умерла. Ему было восемнадцать, ей тридцать, когда они поженились. Ты как будто не знаешь моей биографии…

— Ладно, поехал я, пока не поругались. — Рома решительно встал. — Спасибо за чай.

— Нечего тут губы надувать. Знаю, что раздражаю тебя нравоучениями, но все надеюсь на то, что прислушаешься к бабке и сделаешь счастливым себя, а заодно и меня.

— А с чего ты решила, что я несчастлив?

— Ты в зеркало на себя смотришь хоть иногда?

— Естественно. Я бреюсь через день.

— Худой, измотанный, бледный, грустный. У счастливых людей другие лица.

— Просто нужно отдохнуть. После отпуска меня не узнаешь, — пообещал Роман, — стану щекастым, гладким, загорелым и развеселым. Привезу чачи и гранатов. Может, еще и кавказский акцент, потому что поеду в Абхазию.

— Плохо, когда никто не ждет, — не поддержала шутливого разговора бабуля.

— Тогда возвращайся в свою квартиру и живи со мной. Будешь встречать меня и кормить горячим ужином.

— Так ты вообще никогда не женишься. — Старушка распростерла объятия, чтобы попрощаться с внуком. Она не целовала его, но обнимала, похлопывая по спине. — Ты уж не обижайся на меня. Знаю, брюзжу много.