Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

из кармана телефон и сверилась с навигатором. – Да, всё верно.

Женя слезла с мопеда и, сняв с головы дурацкий шлем, стиснула его ладонями.

Дом как дом. Бледно-жёлтая штукатурка, окна с клетчатыми рамами, разве что деревянные ставни нордически-голубого цвета напоминали больше о Скандинавии, чем о Провансе.

– Ну? – в голосе Клэр звучало любопытство и нетерпение. – Узнала? Это он?

– Не знаю, – покачала головой Женя. – Я не знаю.

Никаких вспышек воспоминаний, никакого детского смеха из прошлого или маминого голоса, поющего колыбельную. Ни-че-го.

«Просто красивый дом. Чужой».

– И всё? Эжени, ты совсем-совсем ничего не узнаёшь?

– Возможно, я бы вспомнила, будь на этом месте обгорелые руины. Здесь ведь пожар был. И мама… Она погибла… После этого отец увёз меня в Россию.

– Но теперь-то ты вернулась! – В отличие от Кристиана, Клэр не стала утруждать себя скорбными извинениями. Наоборот, схватила Женю за руку и потащила в сторону крыльца: – Естественно, дом восстановили, отремонтировали! В таком милом райончике соседям наверняка не хотелось каждый день смотреть на пепелище. Давай зайдём, о’кей? Может, что-то натолкнёт тебя на воспоминания?

– Клэр, нельзя же вот так врываться к людям!

Но подруга была полна энтузиазма и все протесты проигнорировала, смело постучав в дверь.

– Да ладно тебе, может, и дома никого нет! А если есть…

Она осеклась, так как дверь распахнулась, и на пороге показалась молодая светловолосая девушка, по виду похожая на их ровесницу. Голубые глаза доброжелательно смотрели на внезапных гостей.

– Здравствуйте! Чем могу помочь?

– Добрый день! – не растерялась Клэр. – Подскажите, а в этом доме был пожар лет примерно семнадцать назад?

На лице хозяйки отразилось недоумение.

– Пожар?

– Да. Понимаете, семья моей подруги когда-то здесь жила, но она тогда была совсем малышкой и мало что помнит. Мы даже не совсем уверены, что это тот самый дом…

– Уверены! – прошептала Женя, в смущении прячась за плечом Клэр, но та даже не обернулась.

– Понятно, – протянула девушка. – Сожалею, но я вряд ли смогу вам помочь. Мы с сестрой живём здесь не так давно и ничего не слышали ни про какой пожар. А прошлая хозяйка… Мы не были близки.

Она осеклась и замолчала, а на лицо её словно набежала тень.

– О, тогда, может, мы могли бы поговорить с ней? – Глаза Клэр засветились азартом, как у гончей, взявшей след. – С предыдущей владелицей дома.

– Увы, у неё уже не спросить, она погибла два года назад.

– Оу… извините, – наконец-то даже Клэр проняло. – Ну что ж… Простите за беспокойство.

Дверь закрылась, и девушки в молчании побрели к мопеду.

– Да уж, как-то неудачно съездили. И не узнали толком ничего… – Клэр взяла шлем и взглянула на погрустневшую подругу. – Эй, ты чего?

Женя совсем раскисла. Казалось, ещё немного, и она разрыдается прямо посреди дороги.

– Да сама не знаю… – вздохнула она. – Как-то всё глупо… Зря мы приехали. Зачем во всём этом копаться? Прошлого не вернуть!

– А нам и не надо его возвращать. Нам надо его, как это модно сейчас говорить, проработать, – заявила Клэр тоном заправского психоаналитика и картинно поправила на носу солнечные очки.

Женя, не впечатлённая её бравадой, только снова вздохнула.

– О’кей, всё ясно! – Клэр сняла очки, нахлобучила на голову свой шлем и объявила: – Экскурсия закончена. Едем прорабатывать психотравмы!

Через пятнадцать минут вихляния по узким улочкам Клэр притормозила у небольшого кафе. Несмотря на будний день, за уличными столиками сидело немало посетителей. Ветерок играл уголками красно-белых клетчатых скатертей. Из динамиков лилась громкая танцевальная музыка, и Жене внезапно захотелось поискать другое место – слишком уж жизнерадостная атмосфера не сочеталась с её внутренним раздраем. Но Клэр неожиданно схватила её за руку и потащила внутрь. Там было заметно тише и почти пусто. Большинство посетителей предпочли сидеть на свежем воздухе. Под потолком негромко гудел старомодный вентилятор с лопастями над люстрой. Пахло выпечкой, и Женин живот внезапно стал подавать сигналы бедствия.

«Кажется, перекусить и впрямь неплохая идея!»

Женя пошла к столику у окна, а вот Клэр, наоборот, направилась прямиком к барной стойке.

– Жан-Пьер, салют! – Она обменялась с барменом поцелуями в обе щёки, а затем громко объявила на всё кафе: – Моя подруга приехала издалека, и ей грустно, так что мы будем пить пасти́с и закусывать калиссо́нами[35].

Затем взобралась на высокий табурет в ожидании заказа и оглянулась на Женю:

– Сиди-сиди, я всё принесу!

Уже через пять минут Женя подозрительно принюхивалась к стакану с молочно-кремовой жидкостью, стоящему перед ней. Напиток был похож на сгущёнку, сильно разведённую водой, но пах при этом как анисовые леденцы от простуды.

– Эжени, это пасти́с. Пасти́с, это Эжени, – «представила» их Клэр и подняла свой стакан с тем же содержимым. – Ну что, за встречу? Я рада, что тогда на стоянке такси подошла именно к тебе.

– За встречу! – Женя сделала аккуратный глоток и прислушалась к ощущениям. На языке, кроме аниса, осталось сладкое послевкусие лакрицы и как будто бы даже кориандра. – Неплохо! Что это?

– О, это гордость Прованса – знаменитая анисовая настойка. Ну, точнее, не сама настойка, а аперитив – разбавлено водой раз в пять, а то очень сладко.

– А что ещё в составе? – поинтересовалась Женя.

Благодаря дяде Косте она неплохо разбиралась в травах, хоть, конечно, и не обладала нюхом профессионального сомелье.

– А это вообще-то большой секрет фирмы, – хихикнула Клэр. – Производитель не раскрывает тайну, но, говорят, там куча всяких травок – кориандр, петрушка, ромашка, вероника и даже, представляешь, шпинат! Бе-е-е…

Она скорчила смешную рожицу и высунула язык, но затем с видимым удовольствием снова отпила из своего стакана.

После кафе и странного напитка настроение заметно улучшилось. Клэр показывала городские достопримечательности, болтала о своём бывшем, подначивала насчёт Кристиана…

Распрощались девушки, когда на город опустились сумерки. Женя едва не задремала в такси – настолько она устала. Да и подвёрнутая накануне нога разнылась по-настоящему.

Зевая, Женя поднялась по лестнице, мечтая только об одном – скорее доползти до кровати. На её этаже вспыхнул светильник-факел.

– Что за… хрен луговой?!

Она замерла с ключом в руке, а по спине пробежали мурашки.

Над дверным косяком, ярко выделяясь на фоне тёмно-серых каменных стен, белели намалёванные мелом символы. Перечёркнутые круги, перевёрнутые кресты, треугольники, меж которых затесались руны. Словно кто-то оставил ей уродливое послание на ведьмачьем языке.

Глава 17. Как звучит тишина

Солнечный луч крался по половицам, в его свете задорно плясали пылинки. Детские пальцы утопали в длинной шерсти, стискивая худое тельце. Над головой было надёжное укрытие, и из-за свисающей бахромы скатерти