Хроники уходящего поколения - Валерий Николаевич Стовба

золотые руки. В 1991 году предприятие «лопнуло». Оба остались без работы.

Иван с обидой в голосе повествовал, как тяжело жить при новой власти (туды ее растуды). Вынужден рыбачить. От продажи рыбы кое-что доставалось жене. Остальное — Ивану на водочку. А как же без нее. Короче, жизнь не удалась. Перспектив никаких.

Василий в двух словах рассказал, что после закрытия их «конторы» собрал бригаду и вахтовым методом они ставят на селе дома. Дешевые — для местных жителей. Супердорогие — для новых русских. Материально жить стало намного легче. Отремонтировал квартиру, приодел жену, детей. И когда я, закончив накрывать стол, уселся на лавочку, Василий в доказательство своей правоты достал из-за пазухи толстую пачку денег — на первый взгляд миллиона полтора. Я, уловив завистливый взгляд Ивана, наполнил рюмки для первого тоста. Но Василий повернул ход событий в другую сторону:

— Вань, сколько тебе надо для полного счастья? — спросил он, продолжая держать деньги в руках.

Прикинув, Иван назвал сумму, до сего дня считавшуюся для него нереальной:

— Пятьсот тысяч.

Василий отсчитал полмиллиона и протянул Ивану. Тот протянул было руку, но сдержал себя:

— Отдать не смогу.

Подняли рюмки. Василий всучил деньги Ивану:

— Бери. Отдавать не надо, если в течение двух недель начнешь работать. Могу взять к себе в бригаду.

Иван замер. Чувствовалось, что в его голове на пределе работает компьютер. Бледность сменилась ярким румянцем. Мы с Василием поняли: решение принято.

— Да пошли вы… — Иван кинул деньги на столик, с большим сожалением поставил нетронутую рюмку.

— Опять в кабалу? А жить, когда? Н-е-е-е-т, не купишь…

И, не простившись, ушел со двора.

Мы с Василием, не произнеся ни слова, выпили. Закусили. После чего гость заговорил.

— Я хорошо знаю Ивана. Золотые руки. Был в Чернобыле. Я знал, что он не работает. Решил помочь. Да вот видишь, что вышло… Пропал мужик.

До вечера мы с Василием обсудили все, что возможно. После чего я проводил его на автобус.

« « «

Оказалось, прав был Василий. Пропал мужик. Лет через десять Иван ушел на лодке на рыбалку и… пропал. На следующий день из воды достали его тело. Хоронили всем селом.

А о том, что у него золотые руки, говорит дом, оставшийся после Ивана: крыша, крытая металлом, симпатичная пристройка, колодец.

Пропал не просто мужик, а хороший мастер.

Снега

После покупки дома под дачу на острове Войцы, что в Ильмене, первым нашим знакомым из местных жителей стал бывший колхозный бригадир пенсионер Петр Михайлович. Боясь упреков, а то и скандалов жены по поводу частых выпивок, он зачастил к нам, захватив с собой бутылку водки. Татьяна ставила ему рюмочку и он за полчаса — час выпивал принесенное содержимое, забавляя нас местными новостями, давая, как потом оказалось, дельные характеристики селя

Но уважать нас по-настоящему он стал после того, как выпив под ночь очередную бутылку не дошел до дома, а упав по пьяни, проспал в нашем садочке почти до утра.

Выходя из дома на рыбалку, я вдруг заметил в траве наручные часы. Командирские. А значит, Петра Михайловича. По пути зашел к нему домой и застал сорившихся супругов. Жена отчитывала своего выпивоху за потерю часов. Я прервал поток брани, вручив хозяину потерю. Элементарная честность оказалась решающей для Петра Михайловича в отношении моей личности. Он даже стал называть меня не просто Валерием, а Валерием Чкаловым.

Постоянные контакты с бывшим бригадиром позволили установить добрые отношения с его собакой — белым шпицем Снегой. Собака воспринимала меня как доброго знакомого.

Номер, с которым выступал Петр Михайлович при первой возможности — демонстрация умственных способностей Снеги. Хозяин вынимал из кармана карамельку в обертке и бросал собаке. Та становилась передней лапой на край фантика, а зубами тянула за другой его край. Затем без труда разматывал обертку и с удовольствием трещал карамелькой.

Но нельзя сказать, что Михайлович баловал собаку. Частенько, уходя на лодке на рыбалку, далеко от дома. он брал с собой Снегу. Ставя сети, вынимая из них рыбу, совсем не заботился о собаке, которая, почуяв землю, покидала лодку и убегала по своим собачьим делам. Хозяин, не дожидаясь Снеги, уплывал в другие заливы, на другие острова. Возвратясь домой, даже не вспоминал о своем хвостатом друге.

Иногда в тот же день, иногда на следующий, а то и через несколько дней Снега, как ни в чем не бывало, появлялся у дома.

Но судьба хранила собаку не долго. Петр Михайлович умер от инфаркта. Его жена по пьянке упала зимой в снег и обморозила руки. Ее положили в больницу. Снега остался один. Выпрашивал у местных жителей мелкие подачки. Стали его замечать, роющегося в помойках. А когда на лед выезжали рыбаки, долго простаивал возле их лунок. Дожидался кусочка хлеба, а то и колбасы.

Хозяйку выписали. Снега вновь стал домашним псом. Но ненадолго. И эта хозяйка оставила его, переселившись на кладбище.

Вот здесь-то я не выдержал, решил принять участие в судьбе Снеги. Дело в том, что сын покойницы приезжал в Войцы только на выходные. А пять рабочих дней становились для собааки голодными. Собственно, у него я и ыпросил собаку. Понадобилась неделя, чтобы Снега почувствовал наш дом своим. После трудных дней он долго отъедался, отсыпался. Потом стал сопровождать меня на зимнюю рыбалку, облаивая каждую проходщуую рядом машину.

Пришел день, когда я взял его в город. Оказалось, что Снега впервые в жизни едет в автобусе. Когда тот тронулся, шпиц напрягся у меня на коленях., уставился в окно и открыв рот, взвизгивал от удивления, видя пролетающие мимо дома, машины, людей. Да мало ли что он в тот день видел впервые.

В нашем городском доме долго привыкал к лифту, к тому, что его дом находится на пятом этаже. К тому, что гулять надо в ошейнике и на поводке. Он смирился со всем новым, каждый день преданно заглядывал мне в глаза.

Зато, когда мы возвращались на дачу, то не доходя с километр до Воец, я спускал собаку с поводка. Учуяв родные места, он бросался вперед и исчезал из поля зрения. Дома появлялся только в вечерние сумерки.

Так продолжалось больше года. А затем у Снеги стало сдавать сердце. Несколько раз продлили его жизнь уколы камфары. Обошли с ним местных ветеринаров. Их резюме: собака уходит. Сердце хуже некуда. Да и откуда у этой собаки может быть крепкое сердце при такой собачей жизни…

Снега упокоился в нашем городском доме. На его мордочке застыла