Драгоценности - Даниэла Стил

После отъезда Питера и Джейн Сара несколько дней чувствоваласебя одинокой и старалась все время проводить за домашними делами, чтобыподнять настроение. Она трудилась не покладая рук, чтобы закончить свою комнатуи особенно прелестную комнату рядом, в которой она предполагала разместитьребенка.

— Как идут дела? — окликнул ее Вильям как-то днем,когда принес ей булочку, сыр и дымящуюся чашку кофе. Он был так добр к еесемье, к ней и ко всем остальным, и Сара полюбила его еще больше.

— Продвигаются, — с гордостью ответила она. В этовремя она аккуратно покрывала позолотой одну из панелей, которая выглядела нехуже тех, которые она видела в Версале.

— Прекрасно, — восхитился он ее работой, нежноулыбаясь. — Я нанял бы тебя, — сказал он, наклоняясь, чтобыпоцеловать ее. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Превосходно. — Ее спина мучительно ныла, но онане призналась бы ему в этом ни за что на свете. Ей нравилось делать то, чем оназанималась каждый день, и ей уже не так долго оставалось до родов. Всего триили четыре недели. Они нашли маленькую, опрятную больницу в Шамонте, где онасобиралась рожать. Там был неплохой доктор, которого она регулярно посещала. Онсчитал, что все идет хорошо, хотя предупредил ее, что, вероятно, ребенок будеточень крупный.

— Что это значит? — поинтересовалась она,стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно. Последнее время она немногонервничала в связи с предстоящими родами, но не хотела пугать Вильяма своимитревогами, они казались ей глупыми.

— Это может означать кесарево сечение, — призналсяей доктор. — Это неприятно, но иногда для матери и ребенка этот способбезопаснее, если ребенок слишком большой, а ваш может быть крупный.

— А я смогу иметь еще детей, если мне сделают кесаревосечение?

Он поколебался, но затем покачал головой, чувствуя, чтодолжен сказать правду.

— Нет, не сможете.

— В таком случае я не хочу делать кесарево сечение.

— Тогда больше гуляйте, двигайтесь, делайте упражнения,плавайте, если рядом с вашим домом есть река. Это поможет вам при родах,герцогиня.

Сара ничего не сказала Вильяму о том, что ребенок будеткрупным и о возможности кесарева сечения при родах. Она была уверена в одном —ей хотелось иметь много детей, и собиралась сделать все, чтобы не рисковатьими.

До рождения ребенка оставалась неделя или две, когдаГермания и Россия подписали пакт о ненападении, оставив Францию и Британиюпотенциальными союзниками, поскольку Гитлер уже подписал пакт с Муссолини, аИспания была фактически разрушена и никому не могла помочь.

— Ситуация обостряется, не так ли? — тихо спросилаСара однажды вечером. Они как раз переехали в свою комнату в замке, хотяоставались еще мелкие недоделки. Саре казалось, что она никогда не виделаничего более прекрасного, те же чувства охватили и Вильяма, когда он посмотрелна нее.

— Ничего хорошего. Возможно, в какой-то момент мне придетсявернуться в Англию, просто посмотреть, что они думают на Даунинг, 10. — Ноон не хотел огорчать ее этим. — Может быть, мы вдвоем съездим туда послерождения ребенка. — Они хотели показать новорожденного матери Вильяма, такчто Сара не возражала против поездки.

— Трудно поверить, что мы вступим в войну, я имею ввиду Англию. — Она уже считала себя англичанкой, хотя сохранилаамериканское гражданство, выйдя замуж за Вильяма, и он не видел особых причиндля того, чтобы она меняла его. Ей хотелось, чтобы был мир, чтобы она моглародить своего первенца. Ей не хотелось думать о войне, когда они вместе сВильямом создавали надежный дом для будущего ребенка. — Ты не уедешь, есличто-нибудь случится, Вильям, ты не уедешь? — Внезапно она в панике взглянулана него, перебирая в уме, что могло бы произойти.

— Я не уеду, пока не родится ребенок. Обещаю тебе.

— А потом? — Ее глаза расширились от ужаса.

— Только в том случае, если начнется война. А теперьпрекрати об этом беспокоиться. Сейчас это вредно для твоего здоровья. Я никудане собираюсь, только в больницу вместе с тобой, не глупи.

Она чувствовала слабую боль, когда они легли этой ночью всвоей комнате, но утром боль прошла, и ей стало лучше. Сара сказала себе, когдаподнялась с постели, что глупо волноваться сейчас о войне, ее больше должнызаботить предстоящие роды.

Но первого сентября, когда она стучала молотком по шкафу вмаленькой спальне, в которой она собиралась устроить чудесную детскую комнату,она услышала, как внизу выкрикнули что-то, но что, она не разобрала. Потом Сарауслышала, как сбежали вниз по лестнице, и подумала, что кто-то, должно быть,поранился. Поэтому она осторожно спустилась вниз на кухню, чтобы помочь. Но всесобравшиеся там слушали радио. Германия напала на Польшу. Позднее все они говорилио том, попытается ли Франция помочь Польше. Некоторые думали, что Франция неоставит Польшу в беде, большинство, однако, считали, что французам все равно. Уних дома свои собственные неприятности, свои семьи, свои проблемы, некоторыевсе же полагали, что Гитлера следует остановить, пока еще не слишком поздно дляних всех. Сара стояла, замерев от ужаса, оглядывая Вильяма и всех остальных.

— Что это значит?

— Ничего хорошего, — честно признался он. —Подождем и увидим.

Они как раз закончили крышу дома, окна были готовы, полынастелены, в доме оборудовали ванную комнату, но остались мелочи, которыенеобходимо доделать. Тем не менее львиная доля работы была выполнена, ее домстоял цел и невредим и защищал их от стихии и от всего мира, самое время родитьребенка. Но самому миру угрожала опасность, и не было простого пути избавитьсяот нее.

— Я хочу, чтобы сейчас ты забыла об этом, —убеждал ее Вильям. Он заметил, что последние два дня она беспокойно спала, и онподозревал, что она вот-вот родит. Он хотел, чтобы ничто не тревожило и неогорчало ее и чтобы она думала только о ребенке. Была вполне реальнаявозможность, что Гитлер не остановится на Польше. Рано или поздно Британиипридется выступить, чтобы остановить его. Вильям знал это, но не стал говоритьСаре.

Вечером они спокойно обедали на кухне. Как всегда, мыслиСары были заняты серьезными проблемами, но Вильям старался отвлечь ее. Он непозволил ей обсуждать новости, он хотел, чтобы она думала о чем-нибудьприятном, но это было нелегко.

— Скажи мне, что ты собираешься делать в столовой? Тыхочешь восстановить ее панели в первоначальном виде или использовать те,которые мы нашли в конюшне?

— Я не знаю. — Сара выглядела рассеянной, словнопыталась понять его вопрос. — А ты как считаешь?

— Думаю, те, что мы нашли, выглядят лучше.

— Я тоже так думаю. — Она ковыряла вилкой втарелке, и он видел, что у нее нет аппетита. Вильям беспокоился, не заболела лиона, но ему не хотелось надоедать ей вопросами. Сара выглядела сегодня усталойи встревоженной, как и все остальные.