Драгоценности - Даниэла Стил

— Несколько человек пришли тебя поздравить с появлениемна свет нашего прекрасного сына.

— Очень мило. — Она слабо улыбнулась и сновапогрузилась в сон, а он лежал рядом с ней и смотрел на нее, со страхом думая отом, что их ждет.

Малыш разбудил их сразу после восхода солнца, криком зовямать. Вильям поднялся, чтобы принести ребенка Саре, и приложил сына к ее груди,наблюдая за ними. Казалось, крепкий малютка точно знал, что надо делать, а Сараслабо улыбнулась ему. Она по-прежнему едва могла двигаться, но чувствовала себялучше, чем накануне вечером. И тут она вспомнила о вчерашнем шуме и взглянула влицо Вильяму. Она понимала, что что-то случилось, а Вильям еще ничего не сказалей.

— Так что произошло вчера вечером? — тихо спросилаона.

Вильям колебался, пора ли рассказать ей правду. Накануневечером он позвонил в Париж герцогу Виндзорскому, и они единодушно решили, чтодолжны как можно скорее возвращаться в Англию. Уоллес, конечно, ехала с ним, ноВильям знал, что не сможет так скоро перевезти Сару. Во всяком случае, несейчас и, возможно, не через неделю и даже не через месяц. Все зависит от того,насколько быстро она поправится, а сейчас предугадать это было невозможно.Между тем Вильям знал, что он должен вернуться в Лондон и доложить о своемприбытии в военное министерство. Во Франции Сара была в безопасности, но емутак не хотелось оставлять ее одну. И, глядя на него, Сара видела все егомучения и тревоги.

— Что случилось? — повторила Сара свой вопрос,коснувшись его руки.

— Мы вступили в войну, — грустно сообщил он,больше не в состоянии скрывать от нее печальную новость и молясь, чтобы у неехватило сил перенести это. — Англия и Франция против Германии. Этослучилось вчера, пока ты рожала Филиппа.

На глазах у Сары появились слезы, и она со страхомпосмотрела на Вильяма.

— Что это означает для тебя? Ты скоро должен ехать?

— Да. — Он угрюмо кивнул, понимая, что выборанет. — Я попытаюсь послать сегодня телеграмму и сообщить им, что прибудучерез несколько дней. Я не хочу оставлять тебя, пока ты немного неокрепнешь. — Он нежно коснулся ее руки, вспомнив все, что им пришлосьпережить. Теперь, глядя на жену и сына, он думал, что произошло двойное чудо, иему была ненавистна мысль, что он должен покинуть их. — Я попрошу Эмануэльпожить с тобой, когда уеду. Она хорошая девушка. — Она доказала этопозавчера, когда помогала ему принять ребенка.

Эмануэль пришла и этим утром, после девяти, в чистом голубомплатье и свеженакрахмаленном переднике. Волосы ее были аккуратно заплетены вкосу и перевязаны голубой лентой. Ей было семнадцать, а ее младшему братудвенадцать. Они прожили всю свою жизнь в Ля-Мароле. Ее родители были простые,трудолюбивые и умные люди, и такими же были их дети.

Пока Эмануэль прибиралась в доме, Вильям пошел на почтуотправить телеграмму в военное министерство. Но не успел он вернуться в замок,как из отеля пришел брат Эмануэль, Генри.

— Ваш телефон неисправен, мсье герцог, — объявилон.

Герцог Виндзорский позвонил в отель и оставил для негосообщение, что на следующее утро в Гавре их заберет яхта «Колли», состоящая наслужбе его величества, и что он должен незамедлительно отправиться в Париж.

Мальчик тяжело дышал от быстрой ходьбы, пока передавалВильяму сообщение. Вильям поблагодарил его и дал десять франков, потом поднялсянаверх к Саре.

— Я только что получил сообщение от Дэвида, —начал он рассеянно, медленно расхаживая по комнате, оглядывая все, чтобы увезтиэто в своей памяти. — Он… ах… Берти завтра утром присылает за нами яхту.

— Сюда? — Сара была в замешательстве. Она дремала,пока Вильям ходил давать телеграмму.

— Едва ли. — Он улыбнулся и сел рядом с ней напостель. Ля-Мароль находился в ста пятидесяти километрах от побережья. — ВГавр. Он хочет, чтобы завтра я был в Париже в восемь часов утра. Я полагаю, снами поедет Уоллес. — И тут он, нахмурясь, снова посмотрел на жену. —Мне кажется, ты недостаточно окрепла, чтобы ехать с нами. В ответ на его вопросона только покачала головой.

— Мне не нравится, что ты уезжаешь. Франция — нашсоюзник. Здесь с нами не случится ничего плохого. — Она нежно емуулыбнулась. Ей не хотелось, чтобы он уезжал, но она не возражала остаться вШато де ля Мёз. Теперь здесь был ее дом. — С нами будет все прекрасно. Тыскоро сможешь вернуться обратно?

— Не знаю. Я сообщу тебе, как только смогу. Мне надодоложить о своем прибытии в военное министерство в Лондоне и выяснить, какие уних планы относительно меня. Я постараюсь вернуться как можно быстрее. А когда тыпоправишься, сможешь вернуться домой, — сказал он почти строго.

— Мой дом здесь, — прошептала она, глядя нанего. — Я не хочу уезжать. Мы с Филиппом будем здесь в безопасности.

— Я знаю, но я был бы спокоен, если бы вы находились вВайтфилде.

Такая перспектива удручала ее. Она любила его мать, иВайтфилд был приятным местом, но Шато де ля Мёз стал для них домом, они вложилив него так много сил, и ей совсем не хотелось уезжать отсюда. Осталась ещемасса недоделанной работы, и она могла бы что-то сделать сама, когда достаточноокрепнет, пока будет ждать его возвращения из Англии.

— Посмотрим, — сказал он и пошел складывать вещи.

Этой ночью они не спали, и даже Филипп плакал больше, чемнакануне. У нее еще было недостаточно молока для такого огромного ребенка, иона нервничала и беспокоилась. Сара видела, как в пять часов утра Вильямподнялся. Он думал, что она наконец уснула, но она тихо заговорила:

— Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Вильям подошел, встал рядом с ней и погладил по руке. Емутоже было больно расставаться с ними.

— Надеюсь, что это скоро закончится и мы снова сможемвернуться к обычной жизни.

Сара кивнула, надеясь, что он окажется прав, и стараясь недумать о несчастных поляках.

Через полтора часа он, побритый и одетый, снова стоял рядомс ее постелью. На этот раз Сара тоже поднялась. Когда ома встала, у нее намгновение закружилась голова, но он обнял ее сильной рукой.

— Я не хочу, чтобы ты спускалась вниз, тебе будеттрудно подниматься обратно. — Она могла потерять сознание и ударитьсяголовой. Но Сара сама понимала, что слишком слаба, чтобы даже попытатьсяспуститься вниз.

— Я люблю тебя… Пожалуйста, заботься о себе… Вильям…будь осторожен… Я люблю тебя… — В ее глазах были слезы, и он, стараясь нерасплакаться сам, улыбнулся и помог ей лечь в постель.

— Я обещаю тебе… Ты тоже будь осторожна… и как следуетзаботься о лорде Филиппе.

Она с улыбкой посмотрела на сына. Он был такой красивый, сголубыми глазками и светлыми кудряшками. Вильям заметил, что он выглядитточь-в-точь как его отец на детской фотографии.