Раху - Грегор Самаров

— Теперь дай мне! — приказал он.

Самуд снова наполнил стакан, Гайдер-Али схватил его и жадно выпил. Он вздохнул и вытянулся с облегчением.

— Мне полезно твое лекарство. Ты продлил свою жизнь, а если вылечишь меня, я сдержу слово и сделаю тебя первым человеком в моем царстве.

— Я сказал тебе, великий господин, что я не доктор, — спокойно повторил Самуд. — Мое лекарство охлаждает твой лихорадочный жар, но я не могу обещать, что оно тебя излечит. — Тебе следует все-таки позвать своего доктора.

— Мой доктор — незнающий глупец, — кривя губы, проговорил Гайдер-Али. — До сих пор я никогда не обращался к нему, моя натура сама могла преодолевать болезни… К тому же, как знать, вместо исцеления он мог бы причинить мне смерть. Может быть, есть люди, которым я мешаю на свете, — прибавил он, мельком бросив взгляд в сторону Типпо Саиба.

— Если ты боишься своего доктора, так отчего же не боишься меня? — спросил Самуд.

— Тебя? — удивился Гайдер-Али. — Да ведь я же поклялся, что брошу тебя под ноги слонов, если ты не излечишь меня.

— А если бы я именно поэтому принес тебе смерть вместо выздоровления? — возразил Самуд.

— И ты это сделал? — с ужасом спросил Гайдер-Али. — Лекарство оказалось… — он не решался договорить.

— Если бы я это сделал, то разве сказал бы тебе, великий господин? Разве я стоял бы живой перед тобой, если б лекарство было ядом?

— Конечно, ты ведь и сам выпил его.

Гайдер-Али успокоился. Откинувшись на подушки, он закрыл глаза, пытаясь заснуть. Типпо Саиб вопросительно посмотрел на Самуда, но тот стоял безучастный и неподвижный, опустив глаза в землю. Ничто не выдавало его смертельной тревоги — жизнь его еще зависела от одного слова больного жестокого деспота, который мог уничтожить его.

Вдруг Гайдер-Али вскочил и прижал руки к груди.

— Опять начинается… Кратковременное облегчение от твоего лекарства кончилось. Страшная боль жжет мне внутренности… Еще давай… Скорей!

Самуд налил еще лекарство в стакан, и Гайдер-Али жадно выпил его. Прохладительное питье опять дало ему облегчение, но ненадолго: он громко вскрикнул и скорчился от боли. Лицо его исказилось, казалось, что смерть наложила свою руку на могущественного тирана, который побеждал всех, но сам должен покориться перед неизменным законом жизни.

— Он лгун! — крикнул Гайдер-Али хриплым голосом. — Его лекарство все-таки яд… Он адским колдовством охранил самого себя, но он поплатится за это… В его же крови я найду противоядие от его проклятого зелья.

Он вскочил, страшный, искаженный, дикая злоба сверкала в его глазах.

— Вывести слонов! — закричал он и хлопнул в ладоши.

Вошедшие слуги убежали исполнять его приказание. Телохранители встали около Самуда с обнаженными саблями, следя за каждым его движением.

Гайдер-Али метался на диване, боли в нем все возрастали.

— Нет, это слишком долго тянется! — не выдержал он. — Я хочу сам открыть ему жилы… я сам добуду исцеление из его крови!

Он выхватил саблю и хотел броситься на Самуда. Типпо Саиб остановил руку отца, и тут Гайдер-Али с хриплым криком упал навзничь, лицо его перекосилось, он судорожно взмахнул руками, губы его пробормотали непонятные слова, он вздрогнул всем телом, вытянулся и застыл.

Несколько секунд в шатре царило гробовое молчание. Типпо Саиб смотрел на отца, тело его оставалось неподвижным, глаза потухли, дыхание прекратилось. Типпо Саиб нагнулся, прислушиваясь, потом выпрямился и сказал:

— Он умер… Пророк отозвал своего наместника в царство радости! Я его наследник и ваш повелитель!

Он взял саблю умершего и надел на себя оружие, сверкавшее драгоценными камнями. Глаза его гордо блестели, лицо сияло. Все присутствующие пали ниц, скрестив руки и громко восклицая:

— Благословен пророк! Слава повелителю нашему, Типпо Саибу!

Самуд стоял, устремив глаза к небу с немой молитвой благодарности.

Весть о смерти грозного полководца с быстротой молнии разнеслась по лагерю. Главные начальники, маркиз де Бревиль и французские офицеры пришли с поздравлениями к новому правителю и с ужасом смотрели на обезображенный труп умершего, потом пришли муллы приготовлять тело к погребению, а из гарема доносилось жалобное пение женщин.

Типпо Саиб вышел из шатра.

— А этот? — спросил телохранитель, стоящий около Самуда. — Твой отец осудил его на смерть. Что с ним делать?

— Рассудок умершего правителя отуманила болезнь, — отвечал Типпо Саиб. — Этот человек был его гостем и неприкосновенен для меня… Он сделал, что мог, чтобы спасти жизнь умершего правителя, если это ему не удалось, то всему виной неумолимая судьба, которую человек не в силах изменить… Самуд свободен и мой гость!..

Телохранители отступили в молчаливом повиновении, но с мрачными, враждебными взглядами. Самуд поклонился, скрестив руки, и сказал:

— Ты хорошо поступаешь, великий господин, так как доброта и справедливость привязывает людей к правителям.

Типпо Саиб велел подать лошадь Самуду и приказал ему остаться при нем, потом поехал с начальниками войска и блестящей свитой слуг по всему лагерю; за ним несли большое знамя Мизоры.

Солдат поразила внезапная смерть своего полководца, но с покорностью магометан неизбежному они восторженно приветствовали нового властелина, от одного взгляда которого зависела теперь их жизнь, честь и богатство. Не прошло и часа, как грозный деспот, перед которым трепетала вся Индии, стал достоянием прошлого, все взгляды обратились к новому повелителю, будущее принадлежало ему.

Типпо Саиб удалился в свою палатку. Он отпустил начальников войска с ласковыми словами и богатыми подарками, любезно ответил на поздравления и пожелания маркиза де Бревиль и французских офицеров и велел Самуду остаться с ним. Подали чудные фрукты и душистые шербеты. Типпо Саиб удобно улегся на подушки дивана и обратился к Самуду:

— Ты умен и правильно судишь обо всем, да мне и не пристало сердиться в тот день, когда я сделался правителем. Если б я даже не имел основания благодарить тебя за то, что ты сделал для моего отца, — он пристально взглянул на него, — то все-таки мне может быть полезен такой друг, как ты, если ты хочешь дать мне искренний совет.

— Приказывай, господин, я буду повиноваться; спрашивай, я буду отвечать.

— Ты знаешь мое положение. Как ты советуешь мне поступить с врагами в Мадрасе? Мы их отбросили вчера, но они еще угрожают нам.

— Враг отброшен, господин, потому что его нападение на твою твердую позицию было безумием, — все равно как если б ты вздумал нападать на него под пушками его крепости, не имея одновременно содействия французской эскадры с моря, а эскадра не придет, ибо, как я уже говорил твоему отцу, французы заключили мир с англичанами в Европе.

— Я никогда не доверял французам. Но если мы будем спокойно сидеть, я здесь, а они там, то все-таки их положение лучше моего — у них богатый город и свободный доступ к морю, а я привязан к пустынному лагерю, вместо того чтобы жить в моей столице Серингапатаме и радоваться моей власти и моему богатству, как подобает правителю.