Искупление вины - Евгений Сухов

Офицеры, заметив перемену в настроении начальника Управления, предупредительно уступали дорогу. Он энергично спустился по лестнице на первый этаж и, подойдя к отсеку предварительного заключения, приказал караульному:

– Открывай!

Боец, несколько удивленный нетерпеливостью майора, торопливо извлек ключи и отомкнул бронированную дверь. Впустив Волостнова, тотчас закрыл ее и устремился следом за начальником. Майор прошел до конца коридора и, остановившись перед дверью камеры, распорядился:

– Открывай и побудь снаружи.

– Есть! – отозвался боец и, безошибочно отыскав ключ в большой связке, сразу же открыл дверь.

Подавленное настроение Волостнова не укрылось от Аверьянова, несколько обескураженно поднявшегося с нар. Его лицо застыло, губы плотно сжались – похоже, Филин приготовился услышать самое худшее.

Боец поспешно вышел из камеры, оставив начальника Управления наедине с арестованным.

– Как ты? – попытался улыбнуться майор, присаживаясь на нары.

– Вроде бы ничего, – ответил Михаил, опустившись рядом. – Что-нибудь случилось?

– Кое-что случилось. Тебя хотят забрать от меня в Москву. Считают, что такое решение целесообразно. Хочу сразу предупредить, чтобы для тебя не было никаких неожиданностей, над тобой по-прежнему висит приговор о высшей мере наказания, который могут привести в исполнение в любую минуту.

– Даже после удачного завершения операции?

– Даже после этого… Война, брат! Такие случаи у нас уже бывали, война никого не щадит и мало кого прощает. Тем более, предательство… Ведь было же… Ты же сам согласился пойти на сотрудничество с немцами. И подписку давал добровольно, в этих вопросах немцы никого не неволят.

– Вы же знаете, приходилось выбирать между расстрелом и службой у немцев. Я же рассказывал. Выбрал второе… Думал, перейду к своим, принесу еще пользу. А так, чего взять-то с покойника.

– Знаю я все это, – отмахнулся Волостнов. – Дело сейчас не в этом, а в том, как тебе выжить в сложившихся обстоятельствах. Если ты уедешь в Москву, то вряд ли вернешься обратно, некому будет за тебя заступиться! Оттуда тебя после выполнения задания сразу этапируют в лагерь… И это в лучшем случае. Попробую оставить тебя в Вологде, может, придется похлопотать в комиссариате. А там, как карта ляжет! Если тебя все-таки Москва заберет, делай все, как положено, чтобы как можно сильнее этих фашистских гадов наказать! Если вдруг не повезет… останешься честным человеком, не нужно будет от людей глаза прятать. Не дрейфь, я придумаю что-нибудь. Еще повоюем!

Аверьянов оставался спокоен. Весь свой страх он оставил в могильной яме. Вряд ли на свете сыщется нечто такое, что может стряхнуть с него нынешнюю безмятежность.

– Спасибо, Лев Федорович, что обо мне печетесь. Перед расстрелом у меня мысль такая возникла: эх, пожить бы еще денек-другой, погреться бы под солнышком, Марусю увидеть. А потом вдруг осознал, что не убьют меня, не пришло еще мое время. Так оно и случилось. Вот и сейчас я думаю, не отлита еще для меня пуля. Поживу! А уж если сложится что-то не так… Что ж, значит, так тому и быть. Марусю я повидал, обнял ее родимую. На сына посмотрел…

– Младшенький – это твой сын? – удивился майор.

– Сын… – широко улыбнулся Михаил. – Я сам об этом узнал несколько дней назад. Маруся чего-то боялась, не признавалась поначалу. А так похож на меня! Даже ямочки на щеках мои.

– А верно, похож, – согласился Волостнов. – Как же я раньше-то не рассмотрел? Поздравляю! Родная кровь много значит. Тут уже знаешь, для кого следует жить. Пойду я. – Лев Федорович поднялся. – Дел полно, а сегодня надо выезжать в Москву. Надеюсь убедить руководство в своей правоте.

Поднявшись в свой кабинет, Волостнов выкурил в тишине сигарету, сосредоточенно размышляя. Работая на периферии, он понимал, что Москва живет по своим правилам. Со своей просьбой просто так в высокий кабинет не сунешься. Тут политика, кабинетные игры, по незнанию можно и самому шею свернуть. Но ясно одно – следует обращаться к человеку, от которого зависит решение. Таких людей немного, точнее, трое: первый заместитель наркома внутренних дел Всеволод Меркулов, заместитель народного комиссара внутренних дел Богдан Кабулов и заместитель наркома иностранных дел Владимир Деканозов, личный друг Лаврентия Берия.

Наиболее влиятельным среди соратников Берия следовало бы назвать Кабулова, которого нарком по-приятельски именовал Кабулыч. Но Кабулов был человеком настроения и в просьбе мог отказать. В случае неудачи обращаться к кому-то с аналогичной просьбой было бы просто бесполезно, да и опасно – никто не захотел бы ссориться со «страшным армянином», как прозывали его сослуживцы. Так что такой вариант отпадает.

Можно попробовать подойти к Владимиру Деканозову, также входившему в ближайшее окружение всесильного народного комиссара. Вместе с Лаврентием Берия он служил еще в азербайджанском ЧК, и Деканозов, пользуясь поддержкой народного комиссара, нередко смело решал самые щекотливые вопросы. Сослуживцы называли его «пылкий грузин», пожалуй, это была одна из самых безобидных его кличек. Мимо себя он не пропускал ни одну красивую женщину. Причем место для свиданий устраивал нередко прямо в машине. Когда-нибудь увлечение женщинами его погубит. Но Деканозов давно уже не работал в органах и слабо представлял специфику радиоразведки.

Пожалуй, лучше всего обратиться на прямую к Меркулову, первому заместителю народного комиссара, который учился на физико-математическом факультете Петербургского университета и всерьез занимался электротехникой. У него имеется даже несколько публикаций в специализированных научных журналах.

Несмотря на близость к Берия, он находился как бы немного в стороне от его окружения, отличался даже внешне, был высок, строен, по-мужски красив (не иначе, как смешение русской и грузинской кровей), интеллигентен. Глядя на Меркулова, человека далеко не сурового, с изящными аристократическими манерами, оставалось удивляться замысловатому капризу судьбы – каким таким образом на него свалилось немереное бремя власти. На такое место подошел бы человек более волевой и жесткий.

Под началом товарища Меркулова майор Волостнов работал в тридцать восьмом году, когда тот возглавлял в Главном управлении государственной безопасности контрразведывательный орган. Впоследствии Меркулов был назначен руководителем Главного управления, а Волостнов был переведен в Вологду на должность заместителя начальника управления НКВД Вологодской области.

От работы с Меркуловым у майора остались самые приятные воспоминания. Всеволод Николаевич держался просто, производил впечатление весьма доступного и интеллигентного человека, к подчиненным обращался по имени-отчеству, умел расположить к себе, готов был выслушать всякого, кто к нему обращался, а его решения всегда были взвешенными и весьма продуманными.

Подняв трубку, Лев Федорович позвонил секретарю:

– Вот что, сообщи водителю, пусть готовит машину.

– К которому часу, товарищ майор?