Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века - Галина Ульянова

Однако через десять лет Иван охладел к Верх-Исетскому хозяйству, что, по мнению Неклюдова, можно объяснить и тем, что после отмены крепостного права на заводах наблюдались волнения мастеровых, осложнившие управляемость производством. В 1862 году, как свидетельствует другой документ, найденный в архиве Неклюдовым, был совершен новый раздел имущества, оценивавшегося в 10 миллионов рублей: теперь сестра забрала себе семейные уральские заводы и 15,7 тысячи душ крепостных, а брат, так и проживавший постоянно в Париже, получил взамен два дома в Петербурге, около 3 тысяч душ крепостных и часть Невьянских заводов. Впрочем, в 1882 году, после смерти бездетного Ивана Алексеевича, и эта часть семейных активов вернулась в руки Надежды Алексеевны.

Несколько слов о личной жизни Надежды Алексеевны. В 1835 году, в возрасте 20 лет, Н. А. Яковлева вышла замуж за поручика лейб-гвардии Конного полка Александра Стенбок-Фермора — потомка шведского генерала графа Стенбока. Свекор Надежды Иоганн Магнус Стенбок в 1825 году за пресечением рода Ферморов получил разрешение взять фамилию матери, Сары-Элеоноры, урожденной Фермор, — единственной дочери российского полководца (с шотландскими корнями), генерал-аншефа Уильяма Фермора.

Итак, с 1862 года делами заводов всецело занялась Надежда. Жена ее внука Мария Барятинская в своих мемуарах, написанных уже в эмиграции на английском языке, характеризовала старую графиню так: «У нее был уникальный характер. Ей был присущ исключительный ум, и своими делами она управляла с огромным искусством».

«Справочная книга» (о лицах, получивших на 1869 год купеческие свидетельства по 1‐й и 2‐й гильдиям в Петербурге) скупо сообщает о Н. А. Стенбок-Фермор:

В изданных в 1864 году «Материалах для географии и статистики России, собранных офицерами Генерального штаба» сообщалось, что наследникам корнета Яковлева принадлежит на Урале пять «дач» (крупных земельных владений) с одиннадцатью заводами. Общая площадь владений составляла 596 119 десятин (то есть 7881 квадратный километр, что можно сравнить с девятикратной площадью современной Москвы в пределах МКАД). Однако, по уточненным архивным данным, обнаруженным историком Неклюдовым, площадь принадлежавшего Н. А. Стенбок-Фермор Верх-Исетского горного округа была еще больше и в 1850‐е годы составляла 701 273 десятин.

В начале 1860‐х годов только на одной из «дач» — на принадлежавших Н. А. Стенбок-Фермор Верх-Исетских заводах — работали 9 тысяч приписных «заводских» рабочих и 3,5 тысячи вольнонаемных, всего же 12,5 тысячи человек. Площадь Верх-Исетской дачи, где находились крупнейшие металлургические заводы, составляла 125 243 десятины (в современных мерах 1368 квадратных километров — для сравнения, чуть меньше площади нынешнего Петербурга). На этой огромной территории находились металлургические заводы (в каменных корпусах, крытых железом), рудники, каменоломни (где добывался плитняк), золотые прииски, лесные угодья, откуда поступали сосновые, еловые и пихтовые дрова. В год содержание производства — зданий, плотин, оборудования, а также заработной платы, медицины для работников — обходилось в 579 тысяч рублей, причем 430 тысяч уходило на «провиант», то есть обеспечение рабочих съестными припасами и денежной платой. Для осуществления полного цикла расходовалось оборотных средств 1,5 миллиона рублей серебром в год, с полным оборотом в течение двух с половиной лет.

Продукция была разнообразной: чугун (он составлял по весу 66 % всей продукции заводов Стенбок-Фермор), кровельное железо (23 %), котельное и сундучное железо, железные сковороды, гвозди, чугунные печки и очажные доски (2 %), штыковая и листовая медь. Листовое железо и медь продавались главным образом в Петербурге и на Нижегородской ярмарке (куда доставлялись водным транспортом). С заводов готовые изделия перевозились на подводах до Шайтанской пристани и далее шли водой на судах по рекам Чусовой, Каме и Волге, причем, с учетом зимнего замерзания рек, транспортировка могла продолжаться год.

Стенбок-Фермор занимала второе место среди российских производителей (после Демидовых) по выплавке чугуна (в 1867 году — 12,6 тысячи тонн, что составляло 5,2 % общероссийского объема производства) и по производству железа (14,4 тысячи тонн, что составляло 7,5 % общероссийского объема производства). Ей также принадлежали медеплавильные заводы, в 1865 году на них было выплавлено 512 тонн, что составило 11,4 % общероссийского объема производства.

Надежда Алексеевна также владела золотыми приисками на Урале. В 1866 году там трудились 1577 рабочих. Годовая добыча в 1866 году составила 572 килограмма золота, что дало 31 % добычи уральских частных приисков и 2 % общероссийской добычи. Золото доставлялось в Петербург и сдавалось в казну, что приносило Стенбок-Фермор значительный доход.

Однако Надежда Алексеевна не удовлетворилась только уральскими владениями, решив получать прибыль еще и в Петербурге. В 1854 году Н. А. Стенбок-Фермор купила у деверя (по слухам, запутавшегося в долгах) «Пассаж» на Невском проспекте — одно из самых дорогих торговых помещений Петербурга (по официальной оценке, в 1874 году он стоил 528 855 рублей, в 1899 — 612 899). Примечательно, что после смерти графини, будучи завещанным одиннадцати персонам из числа детей и внуков, «Пассаж» через два года снова числился в «чисто женском» владении, принадлежа дочери завещательницы — княгине Надежде Барятинской и трем внучкам — Анне и Ирине Барятинским, а также Надежде Безобразовой (выкупившим у родственников остальные доли). После Н. А. Стенбок-Фермор, которая умерла в 1897 году, осталось одно из самых крупных в истории России личных состояний, оценивавшееся в фантастическую сумму — почти 41 миллион рублей.

Анализ этого завещания, составленного 81-летней графиней за год до кончины, показывает объем имущества, постоянное округление которого было смыслом ее жизни. Заводы, земли и дома Надежда Алексеевна разделила между тремя здравствовавшими детьми — сыном Алексеем, дочерьми Надеждой Барятинской и Марией Стенбок и внуками от двух умерших детей — сына Владимира и дочери Анастасии Гагариной. Заводы и склад железа на Васильевском острове были разделены между тремя здравствовавшими детьми и наследниками сына Владимира. Дом же на Адмиралтейской площади, где жила сама Н. А. Стенбок-Фермор, отдан был всецело

Каждому из внуков, внучек и невесток следовало получить «на память» по 100 тысяч рублей, все остальное денежное имущество в наличности и ценных бумагах следовало разделить между тремя здравствовавшими детьми и наследниками скончавшихся сына и дочери. Внукам и внучкам также отходило имение в Новгородской губернии и дача в Стрельне.