Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века - Галина Ульянова

Дополнительными аргументами для такой интерпретации случая Надежды Хлудовой-Щёкиной может служить реакция собрания выборных Московского купеческого общества на конфликт супругов. Несмотря на то, что Надежда во время краха бизнеса мужа проявила благоразумное поведение и экономическую интуицию и спасла Сергея от ареста и позора, большинство купцов-депутатов выступили против Надежды, демонстрировавшей свободное поведение эмансипированной купчихи.

Представители мужской части московского купечества, выразителями интересов которой были гласные Купеческого общества, увидели в таком поведении угрозу ригидной гендерной конструкции, когда только вдовам, в силу исключительности их положения, закрепленного в законодательстве, разрешалось заниматься собственным бизнесом. Не устроило Купеческое общество и противостояние Надежды, которая посмела не согласиться с несправедливым решением верхушки самоуправляющейся купеческой корпорации, где заседали и безраздельно господствовали мужчины. Говоря научным языком, Надежда нарушала своим поведением гендерно-сегрегированный стереотип социализации.

Как же сложилась дальнейшая судьба Надежды? Вполне благополучно. Она добилась получения вида на отдельное жительство, несмотря на противодействие мужа, и сумела порвать с прежней жизнью психологически. Дом, где девятнадцать лет прожила с мужем, она продала соседям Абрикосовым, а сама переехала на Арбат, где приобрела два дома; в одном жила сама, другой сдавала в аренду. Сильный характер и аналитический ум, в сочетании с капиталом, позволили ей вести самостоятельную жизнь.

Надежда Хлудова-Щёкина, ее двоюродная сестра Варвара Хлудова-Морозова, многие другие в 1880‐е годы стали заметным явлением в русской жизни, что нашло отражение в литературе.

В 1882 году был опубликован роман Петра Боборыкина «Китай-город», сразу завоевавший успех у публики. Сюжетом романа была лихо закрученная любовная история, а одной из главных героинь — 27-летняя Анна Станицына, представлявшая яркий тип женщины-предпринимательницы.

Откуда писатель, сын помещика и внук генерала, мог столь хорошо знать этот слой богачей и подробно писать о структуре внутренней жизни старообрядческой семьи Станицыных? Это можно объяснить тем, что Боборыкин был родом из Нижнего Новгорода — важнейшего центра русского старообрядчества, где местной, да и всероссийской торговлей заправляли несколько купеческих семей с сильным и влиятельным женским компонентом — Бугровы, Башкировы, Сироткины, Пятовы…

По сюжету романа «Китай-город» родители Анны Станицыной происходили из видной семьи поволжских старообрядцев, сама она была образованной — «окончила пансион второй ученицей». Получив в приданое от родителей фабрику, Анна вышла замуж за купеческого сына, наследника династии московских текстильных магнатов. Анна родила двух детей, но семьи не получилось — муж оказался повесой, предпочитавшим проматывать деньги в Париже и на европейских курортах. Он наезжал в Москву только за денежными суммами для погашения очередных долгов.

В один из его приездов Анна, видя, что фабрикам мужа (наследниками которых являлись ее дети) грозит разорение, предприняла решительный шаг. Во время встречи в конторе в Китай-городе, куда Анна Станицына приезжала ежедневно для ведения дел, она объявила мужу о том, что его делу угрожает крах и что она берет управление в свои руки, а муж будет впредь получать 30 тысяч рублей «пособия» в год. Возмущенный муж пытался увеличить размер «пособия», но, побоявшись, что жена не погасит его векселя, а его фирма разорится, выдал Анне доверенность на управление своими наследными фабриками.

В образе Анны внимание историка привлекает целый ряд деталей. Фирма Станицыных на грани разорения — а на личной фабрике Анны дела идут успешно. У Анны отменные деловые качества, вызывающие восхищение самого опытного из ее приказчиков, — она ежедневно контролирует ход финансовых дел, досконально знает ассортимент продукции и цены на нее. Анна завела и финансирует школу на своей фабрике. Она — близкая приятельница публициста и философа Ермила Безрукавкина (современники считали, что его внешний облик списан со знаменитого купца и мыслителя Василия Боткина), с которым обсуждает статьи в толстых журналах и советуется по своим финансовым делам.

При этом Анна — статная русская красавица, со вкусом и дорого одетая: прощаясь после одной из встреч со своим поклонником — дворянином Палтусовым, она позволила ему поцеловать ее руку «немного выше кисти, где у ней поверх перчатки извивался длинный, до локтя, и тонкий браслет, в виде змеи, из платины». Встретившись с Палтусовым, Анна испытала смятение от того, что он застал ее в конторе, за бухгалтерскими бумагами, но потом тут же взяла себя в руки: «Она купчиха, владетельница миллионной фабрики, занимается делом, смыслит в нем. Тут нет ничего постыдного. Хорошо, кабы все так поступали, как она».

Знакомство с разнотипными историческими источниками убеждает в том, что образ Станицыной не был фантазией автора. Российская предпринимательская среда, особенно в последней трети XIX века, имела в своих рядах целую когорту женщин, стоявших во главе фирм и осуществлявших успешный менеджмент, а иногда, как Надежда Хлудова-Щёкина, еще и успешно преодолевавших превратности личной жизни.

Еще один случай из истории петербургского женского предпринимательства стоит особняком.

Одна из богатейших женщин России — графиня Надежда Алексеевна Стенбок-Фермор (1815–1897) унаследовала в 1849 году восемь металлургических заводов в Пермской губернии на Урале. Эти богатейшие предприятия перешли к ней после смерти отца, крупнейшего уральского промышленника Алексея Ивановича Яковлева, дед которого Савва Яковлев, изначально крестьянин из Осташкова Тверской губернии, купил заводы у Демидова, Воронцова и Ягужинского и был пожалован в 1762 году дворянством. С 1867 года Надежда стала брать купеческое свидетельство 1‐й гильдии. Фактически же она вела семейный бизнес после смерти отца еще с 1849 года. Поскольку Н. А. Стенбок-Фермор в тридцать семь лет овдовела (1852), управление заводами по производству чугуна и меди и извлечение прибыли она сделала главным интересом своей жизни: из мемуаров родственников и знакомых явствует, что она держала под контролем все до мельчайших деталей.

История перехода всех семейных промышленных активов в руки Надежды заслуживает особого внимания. У родителей Надежды было девять детей, из которых пятеро умерли в младенчестве и двое — в молодом возрасте. Отца пережили только Иван (1804–1882) и Надежда (1815–1897). Брат и сестра Яковлевы унаследовали все имущество после смерти родителя в 1849 году, и заводы, расположенные в трех уездах Пермской губернии — Екатеринбургском, Красноуфимском и Кунгурском, — стали называться «Заводы наследников гвардии корнета Алексея Ивановича Яковлева».

Но в 1829 году Иван Яковлев (ему было тогда двадцать пять лет) переселился в Париж. И хотя числился камергером и имел чин статского советника, в Россию приезжал редко. Делами предприятий он интересовался мало, но получение регулярных прибылей, его, видимо, вдохновляло, и своего он не упускал. Поэтому после введения в 1852 году в наследство Ивана и его сестры Надежды, как установил историк Е. Г. Неклюдов из Екатеринбурга, между ними было заключено соглашение, что Надежда передает брату свою часть имущества «в пожизненное полное владение» за годовой дивиденд в 50 тысяч рублей серебром. Брат выплачивал сестре фиксированную сумму, остальную прибыль забирал себе.