Сводная сестра бандита - Олли Серж

— Конечно, — я машинально подбираю новую порцию шариков, выброшенных ребёнком и иду по коридору.

Захожу за стеклянные двери небольшого помещения со столиками и вендинговыми автоматами вдоль стены. В этих коробках для самообслуживания есть все от самых зубодробительных сладостей и кофе до бизнес ланчей в вакуумных коробках.

Оплачиваю самую обыкновенную бутылку воды и батончик пастилы для Лии. Неожиданно вспоминаю откровение Тани о том, что больше всего, живя в Турции, она скучает по сгущенке. Оказывается, здесь она воспринимается как особый вид лакомства. Удивленно!

— Оксана!? — Слышу у себя за спиной, и сначала никак не реагирую на новое имя. — Здравствуй! — Вздрагиваю, когда приветствие раздаётся прямо над ухом и оборачиваюсь.

— Привет! — Растеряно улыбаюсь своему новому знакомому Аязу.

— Ты чего здесь делаешь? — Он обеспокоено меня оглядывает. — Заболела?

— Нет, — мотаю я головой и краснею, потому что мужчина оказался на столько обходительным и приятным в общении, что у меня в прошлую нашу встречу не было повода «расставить все точки над й», рассказав о своём положении и беременности. — Небольшое обследование…

— Понял, — он вскидывает с улыбкой руки. — Моя мама говорит, что профессиональная деформация напрочь отбила у меня чувство такта. Поэтому, если не торопишься, прошу выпить со мной кофе. У меня пятнадцать минут между пациентами. Ещё даже не обедал.

— Ладно, — смущенно киваю. — А я так и не спросила, кто вы?

Позволяю отодвинуть себе стул и присаживаюсь за столик.

— Кардиолог. — Он, улыбаясь, оплачивает в автомате два стаканчика кофе и шоколад. — Ты — совсем не моя клиентка.

— А разве кардиологи пьют кофе? — Я скептически поднимаю бровь.

— Они ещё и курят и любят женщин по ночам, — Аяз ставит передо мной напиток, а сам садится напротив. — Все-таки общаться с русскими девушками в этой стране гораздо веселее. Иначе, — он делает страшные глаза. — Мне бы мой язык уже давно укоротили.

— Ты жил в России? — Я помешиваю свой кофе, но не пью, потому что он ещё горячий.

— Да. Моя мама — русская. Сбежала от отца в Россию, когда мне исполнилось пять. Бабушка ее доконала. — Он делает глоток и внимательно смотрит мне в глаза. — И я на всю жизнь остался почитателем славянской красоты… — понижается его голос.

— Аяз, — от явного комплимента я начинаю нервничать. — Извини, но выпить с тобой кофе и общаться в дружеском контексте — это максимум, который я могу предложить.

Он внимательно следит за моей нервной жестикуляцией глазами. — Извини, что так прям я… «в лоб».

— Ничего… — Он жмёт плечами. — Было бы наоборот странно, если бы такая девушка была свободна. В любом случае, я рад, что мы теперь знакомы.

Слушая рассудительную и вежливую речь Аяза, я понимаю, что меня ещё сильнее охватывает тоска.

Иван бы сейчас взорвался. Внешне оставаясь «ровным», он сжёг бы меня взглядом. Так, что все женское внутри меня заныло бы, умоляя взять тело хозяйки немедленно и напомнить, кто его хозяин. И пусть это совершенно нецивилизованно, но зато так невероятно приятно, ощущать, что на твою попу и сердце собственнически «наложили по лапе.»

Вот почему и Сандро и Аяз кажутся мне пресными. На них отзываются интеллект и социальные программы, а природа молчит.

— Оксана, вы, очевидно, сейчас где-то не со мной, — в голосе мужчины появляется укор, и я прихожу в себя.

— Вы правы, извините, — я встаю на ноги и Аяз встаёт вместе со мной. — В России остался мужчина, которого я люблю, и я очень надеюсь, что он приедет.

— Выходит, — уголок рта мужчины дергается. — В моих интересах, чтобы он не приехал?

Я зажмуриваю глаза и задерживаю дыхание, чтобы не накинуться на постороннего человека с кулаками, крича, что Иван обязательно приедет! Если я не буду ему верить, то тогда зачем вообще все это нужно.

— Всего хорошо. — Выдавливаю из себя и иду к выходу.

— Оксана, — Аяз догоняет меня в дверном проёме. — Простите меня. Вроде, пошутить хотел. Вышло глупо.

— Все в порядке, — киваю ему и стискиваю в руках свою бутылку воды. — Вы же не знаете подробностей.

Пока иду по коридору, ощущаю тяжелый мужской взгляд между лопаток.

— Ты чего так долго? — вскакивает мне навстречу Таня. — Спрашивали уже. В пятый кабинет иди стучи.

— Да там очередь была… — мямлю, не желая обсуждать своё решение на тему Аяза. Мне кажется, что Таня этого не поймёт. Забираю у неё папку со своими документами и ухожу к кабинету.

— Здравствуйте! — робко открываю дверь и захожу. — Можно?

— Да, — из-за ширмы выкатывается на кресле женщина лет сорока. — Заходи. — Она говорит по-русски с явным акцентом, но это лучше, чем пытаться найти общий английский диалект.

— Мне, наверно, как-то раздеться нужно, — Спрашиваю шепотом.

— По пояс и к аппарату ложись, — отзывается врач.

Я осторожно снимаю вещи, кладу их на стул и с колотящимся сердцем ложусь на кушетку.

— Обычно, русские сами знают, что-куда, — подкатывается к аппарату женщина и берет в руки какой-то датчик. — Когда месячные были последние?

— Почти два месяца назад, — начинаю нервничать от вопроса, не понимая, на сколько эта информация важна. — Я просто как-то не следила раньше, и на телефоне было записано, а я новый купила и…

— Ладно, ладно… поставлю примерно, — она нажимает кнопки и выливает мне на живот липкую холодную жидкость. — Ну посмотрим… — что-то щёлкает кнопками, вдавливаясь скользкой головкой в мой живот. Я почти не дышу, боясь помешать ее работе.

И только уже спустя пять минут молчания не выдерживаю.

— Вы мне скажите, пожалуйста, я точно беременна? — Задаю вопрос и замираю.

— Лично у меня сомнений нет, — врач переводит на меня от экрана скептический взгляд. — Знакомиться будете?

— Это как? — Я шокировано выдыхаю и хлопаю глазами.

— А вот так, — она нажимает комбинацию кнопок на аппарате, и кабинет заполняет эхо сердечного сердцебиения.

— Как у зайца, — комментирует она и выключает звук.

— Это его…? — Я чувствую себя абсолютно оглушённой собственными эмоциями.

— Сердечко мы с тобой послушали, — кивает женщина. — Все остальное тоже в пределах нормы.

— Спасибо… — шепчу и терпеливо жду, пока она меняет датчик и ещё что-то смотрит.

— Живот не болит, не тянет? — всматривается она в экран.

— Иногда, — задумываюсь, — но проходит, если полежу.

— Нужно меньше нервничать. — Врач выкладывает мне на живот бумажные салфетки. — Тонус есть, поэтому я бы назначила расслабляющую терапию. Одевайтесь.

— Я поняла, — вытираю живот и слезаю с кушетки. — Вы напишите все, пожалуйста, — прошу женщину, — а то что-то у меня совсем голова плохо соображает.