Коварная ложь - Паркер С. Хантингтон

Мы с Эмери ждали в молчании, пока все не выйдут и не звякнет лифт в коридоре. Я встал и прислонился к столу, вцепившись ладонями в его край.

– У тебя черные волосы, – это вырвалось само собой. Потеря контроля, за которую я сразу же укорил себя.

– Я в курсе, учитывая то, что это моя голова.

Мой взгляд пробежался по ней с головы до пят, отмечая, что осталось тем же, а что – изменилось.

Футболка облегала бы ее формы, если бы они у нее были, но их не было. Тазовые кости выпирали наружу.

Здесь освещение не было таким дерьмовым, как в лиф те, и я мог рассмотреть ее лучше. Она выглядела более худой, чем я когда-либо ее видел, ломкой и хрупкой, если бы не выражение ее лица. Она была похожа на девушку, которая может использовать как оружие собственный средний палец. И по личному опыту я знал, что она сделает это, пряча в другой руке нож. Более подходящий инструмент, чтобы ударить вас в спину.

– Ты странно одета для официантки, работающей на вечеринках. – У нее не хватило достоинства даже на то, чтобы смутиться. Я продолжил: – Если ты собираешься и дальше работать на меня, а это большое «если», тебе придется запомнить, что я не терплю ложь, – только если не лгу сам, – и требую уважения. О, и держи руки подальше от столового серебра. Мне не нужно, чтобы работающего на меня пубертатного подростка поймали на воровстве, тем более – на воровстве у меня.

– По крайней мере, мне не приходится платить кому-то, чтобы сходили со мной на вечеринку.

– Это выбор, а не необходимость. Кстати о свиданиях: в следующий раз оплати мой ужин, прежде чем оседлаешь меня.

Ее щеки вспыхнули.

– Не стоит беспокоиться. Если ты помнишь, свет был выключен. Знала бы я, что это ты, мне бы понадобился туалет, чтобы не сблевать на пол. Я ненавижу тебя, Нэш Прескотт, и каждый раз, когда ты входишь в комнату, где нахожусь я, мне сложно решить – то ли мне хочется блевать, то ли ударить тебя ножом.

– Я знаю, что вызываю у тебя рвотный рефлекс. Женщинам требуется время и опыт, чтобы отсосать у кого-то с моими размерами. Я бы не стал беспокоиться об этом, пока у тебя не начнутся месячные.

– Мне двадцать два, – вскипела она, невольно вцепившись в свою футболку, натянув ее на груди так, что я заметил, как затвердели ее соски.

– Вау, на две секунды ты выглядела взрослой. Мать твою, поздравляю. – Я отвел взгляд от ее сосков. – Как бы там ни было, я признателен, что на этот раз ты не стала распускать руки. Должно быть, это было непросто, учитывая, что, когда мы оставались вдвоем в последние пару раз, ты на меня вешалась.

Я прошел вперед, пока ее сиськи не уперлись мне в живот, как прошлой ночью, когда она прижалась ко мне в лиф те. Сердитое дыхание щекотало кожу.

«Она ровесница Рида», – напомнил я себе, когда мне страстно захотелось перевернуть ее, перекинуть через колено и отшлепать. Ей нужно было привить дисциплину, да, но она была слишком молода и слишком соблазнительна, чтобы я мог находиться рядом.

– Я не вешалась… – Она оборвала сама себя, бросила взгляд вниз, туда, где наши тела соприкасались, отступила и слащаво улыбнулась. – Мы будем уже говорить по существу или ты хотел остаться наедине со мной, чтобы мои коллеги ненавидели меня еще сильнее?

Я внимательно рассматривал ее. Дочь вора. Женщина, чьи поступки нельзя оправдать. Я не знал, кого я ненавидел больше, ее или себя за то, что хотел ее.

– «Прескотт отель» не «Уинтроп Текстиль». Я не позволю еще одному Уинтропу лишить тысяч людей средств к существованию. Любое воровство, интриги и дурное поведение – недопустимы.

– Ты – вор, – вскипела она. Проигнорировав мои слова о той шайке воров, которую она называла семьей. – Я хочу, чтобы ты вернул мой бумажник.

– Или?

Ее глаза вспыхнули, но она промолчала. Что она могла сказать? Единственное, чего я хотел от нее, – это местонахождение ее отца, но я не проговорюсь о своем желании. Только когда наступит подходящий момент.

Она отступила. Молча и вздернув подбородок.

Я остался один в комнате, наблюдая за ее удаляющейся задницей.

Победа горчила, и если она чувствовала свое поражение, мне хотелось бы знать, каково оно на вкус.

У меня всегда было навязчивое увлечение грозами.

Они напоминали мне о необходимости дышать, пахли свежестью, были учителями в мире, полном уроков.

В старших классах мы с Ридом пили на задворках нашей семейной собственности, там, куда никто никогда не заходил и даже не утруждал себя уборкой. Подвыпившая и, как всегда, безрассудная, я запрыгнула в один из папиных «Рендж Роверов» и помчалась по дороге на высокой скорости. Через полмили Рид на пассажирском сиденье выругался, когда дождь забарабанил по лобовому стеклу и видимость упала почти до нуля, а я съехала в кювет. К тому времени, как мы с Ридом выбрались из машины, гроза бушевала в полную силу.

Привлекать к этому Бетти или Хэнка означало навлечь на себя гнев Вирджинии и поставить под угрозу их работу, а Нэш к тому моменту уже уехал давно и показывался только раз в две недели на выходной, чтобы пообедать с родителями и испортить ту часть месяца, в которую он соизволил появиться.

Оставался отец.

Я почти умоляла Рида позвонить Вирджинии, потому что Вирджиния взбесилась бы, а папа был бы разочарован, и это было хуже.

Он приехал через тридцать минут, прервав встречу с поставщиком тканей, чтобы успеть до темноты. Дождь лил на грязную дорогу, я едва могла разглядеть его серебристый «Мерседес».

Мы с Ридом сидели, прислонившись к пню на тропинке.

– Как думаешь, он сильно разозлится? – прошептал Рид, постукивая пальцами по земле, пока папа подруливал ближе.

– Нет, – ответила я со стоном.

«Прошу, разозлись.

Прошу, разозлись.

Прошу, разозлись».

Я взглянула в лицо отца. Он хлопнул дверцей и пошел к нам, обойдя машину. Нет. Он не злился. Он смотрел с разочарованием. Это было намного, намного хуже. Нахмурившись, он смотрел на меня так, как родители смотрят на детей, когда видят в их табеле сплошные тройки.

– Я же говорила, что он не разозлится. – Я провела ладонью по подбородку.

Рид обнял меня за плечи, как будто мог защитить от печальных глаз отца.

Папа посмотрел на меня, бросил взгляд на Рида и пересчитал наши конечности, чтобы убедиться, что они все еще на месте.

– Что-нибудь сломали?

Рид поднялся вместе со мной.

– Нет, сэр.

– Эмери?

Я покачала головой.

– Нет, папа.

– Хорошо. Идем.

Мы с Ридом последовали за отцом. Он распахнул багажник своего внедорожника и вынул два детских велосипеда.