Бимен - Алексей Бартенев

тут у больных были проблемы с головой. Забинтованные носы, торчащие трубки из лбов, замотанные шеи. Приближался четвертый, последний этаж. Здесь, в одной из палат должен был находиться Кил Фастрич. Вот и стеклянные двери. Все. Надо отдышаться, прийти в себя. Вдох, выдох. Вдох, стук сердца, выдох. Рука потянулась к дверной ручке, взяла холодный металл, надавила вниз, потянула на себя.

Во всех больницах пахнет одинаково. Если взять человека, и завязать ему глаза, то он безошибочно узнает два заведения: кондитерскую, и больницу. У этих мест неповторимый, особенный запах. Одно источает аромат чего-то вкусного. С болью и неприятными воспоминаниями чаще всего, связан запах другого, лечебного заведения.

После уличной прохлады, в разгоряченное лицо пахнуло теплом. Справа вдоль стены стояли небольшие диванчики, которые чередовались распахнутыми дверями. Напротив целая галерея окон. Ален шла медленно, стараясь не разрушить покой и тишину. Первая дверь. Осторожно заглянуть внутрь. Можно даже одним глазом, нет, двумя лучше. Хорошо, хорошо, голову. Целиком. Быстренько смотрим. Смотрим. Нет это не Кил, идем дальше. Так… два дивана, дверной проем. Как там в «Терминаторе» было? Сканирование. Совпадений не обнаружено. Идем дальше. Женская палата. Следующая дверь.

— Вы кого ищите?

Ален так увлеклась поисками, что не обращала внимание на сыпавшиеся в ее спину вопросы. И только, когда кто-то потянул ее за рукав, со словами: «Женщина, кто вам нужен?», тогда она пришла в себя. Интонация была повышенной, и терпение у спрашивающего заканчивалось.

— Здравствуйте. — Ален сделала паузу, и убедившись, что ее слушают, продолжила. — Кил Фастрич. Мне нужен господин Фастрич. — И не в силах сдержать эмоции залилась краской, опустив стыдливо глаза. — Он поступил три дня назад, с подозрением на инсульт.

— А кем вы ему приходитесь?

— Какая разница? — заняла оборонительную позицию гостья больницы.

— Понимаете, инсультники, это та группа пациентов, которым резко противопоказаны всевозможные эмоциональные потрясения. Поэтому нам необходимо знать, не нанесет ли ваш визит ему новую травму. — Быстро протараторила заученный текст белобрысая медсестра.

— Нет, нет. Вы не думайте, я не налоговый инспектор, и не судебный пристав. — Ален запнулась. Она не знала, кто она для Кила. Подруга? Невеста? Знакомая? — Я сестра. — Такой ответ показался ей самым нормальным.

— Сестра? — девушка в белом халате как-то изменилась. Приблизив свое маленькое лицо вплотную к лицу Ален, она испытующе, как на допросе уставилась ей в глаза. — У господина Фастрича нет родственников! Я проверяла его карту.

— Я крестная сестра, — ловко выкрутилась Ален.

— Пойдемте! — и светловолосый Цербер, поджав губы и гордо подняв голову, пошла ко второй палате.

Слегка смущенная таким поведением, посетительница подумала: «Можно подумать, я ее отца добиваюсь. Странная она. Неприятная. Что-то гадкое у нее внутри. Как у меня когда-то».

— Господин Фастрич! — медсестра обращалась к кому-то в палате, умышленно делая громкое заявление, и наблюдая за поведением больного. — К вам СЕСТРА пришла! — и отошла в сторону, едва почувствовала Ален у себя за спиной.

Кил ничем не выдал свое недоумение. Скорее всего, он не понял, что обращались к нему, поэтому, как говорят «тормознул». Однако он сразу же преобразился, как только увидел свою любовь.

Энни в свою очередь тоже изменилась в лице. Она не любила таких сюрпризов. «Быть не может, — говорила она сама себе. — Сдается мне, что эта дамочка самозванка, а никакая ни сестра. На сестер так не смотрят. С любовью и обожанием. Значит, она претендует на моего старичка. Но так просто я его не отдам. Ты вторая в очереди».

— Ален, как же я рад вас видеть! — Кил светился от переполнявшего его счастья. — внезапно, лицо Фастрича сделалось испуганным. — Ой, я первый заговорил…

— Я великодушно прощаю вас, и освобождаю от данного мне обещания, — Ален смущенно улыбалась, едва скрывая радость от встречи. — Теперь можете говорить, когда вам вздумается.

Наигранно игнорируя медсестру, она прошла внутрь, и присев на край кровати, взяла за руку своего возлюбленного.

— Здравствуйте, Кил.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Энни Волл исчезла в коридоре. В палате вместе с романтической парочкой находились еще двое. Один давно спал, и не собирался просыпаться. По крайней мере ближайшие пару месяцев. А вот второй свидетель, потерял дар речи от всего увиденного. Его маленькие, близко посаженные глазки, спрятанные за стеклами очков, выглядывали из-за книги, которую он читал, когда все случилось. И как-то проявлять себя ему совершенно не хотелось. Дело в том, что он знал гостью палаты, не сильно, но этого было достаточно, чтобы не афишировать свое присутствие.

8. Гости

Бартеломью с облегчением вздохнул. Донни, сосед по палате ушел на процедуры, и теперь можно было отдохнуть от этого невыносимого человека. Он создавал вокруг себя столько напряженности, что в голове не укладывалось. Но при этом умудрялся на протяжении пятнадцати лет жить с одной женщиной. Хотя, скорее всего это была заслуга той самой женщины. Как она воздействовала на него, какие магические обряды совершала, а может, просто иногда поколачивала любимого супруга, пусть будет их маленькой семейной тайной. Старик взял в руки книгу, открыл, по оставленной закладке, и приготовился погрузиться в мир приключений, как дверь распахнулась, и в тишину палатного воздуха ворвался вихрь, в одежде медсестры. Светловолосой, полненькой, но какой-то чересчур возбужденной сегодня. Обычно она себе такого не позволяла, значит произошло, что-то из ряда вон выходящее. Что-то незапланированное. Бартеломью, даже заулыбался. Но когда он увидел, того, кто вывел из равновесия Энни, то сам утратил не только равновесие, но и желание находиться в палате. Чтобы не акцентировать на себе внимание присутствующих, он уткнулся носом в книгу, оставив на поверхности одни глаза.

Однако, старую знакомую, кроме ее кавалера не интересовало ничего. Они мило щебетали о каких-то глупостях, и неинтересных вещах. Приглядевшись, Бартеломью заметил, что Ален изменилась. Даже нет, не изменилась, а стала другой. Можно было сказать, что это была женщина, очень похожая на Ален. В ней не было того, что делало ее особенной. Глаза утратили пугающую чистоту и прозрачность. Жесткость во взгляде сменили любовь и переживание за любимого. Он изучающе смотрел на нее, выглядывая из-за книги, и стараясь найти, хоть что-нибудь от прежней Ален.

Любовная идиллия длилась не долго, ее нарушила Энни, возвестившая о том, что господину Фастричу пора заняться необходимыми для его выздоровления,