Бимен - Алексей Бартенев

над каким-нибудь животным. Причинить боль, и наблюдать за страданиями. Они пугают меня своей непредсказуемостью, и постоянно пополняющимся арсеналом подлостей. Страшные люди.

Вместе с первой клубникой во рту оказался комок земли, который заскрипел песком на моих зубах. Я принялся отплевываться, чем развеселил своих друзей. Они на пару секунд прервались, чтобы посмеяться надо мной, и, как ни в чем не бывало, продолжили пиршество. То ли им везло, и ягоды им попадались исключительно спелые, и чистые, то ли они не были такими разборчивыми в еде, но никто из них не чертыхался и не отплевывался. Я решил попытать счастья еще раз, и с еще большим усердием приступил к поискам. Засопев, и зашелестев листвой, я пополз по грядке. Нашел еще пару ягод, правда удовольствие от съеденного не получил. Они были безвкусные, и недозрелые, хотя и не такие грязные. Однако с уверенностью сказать, что они были чистые, я не могу. Песок, попавший в рот с первой ягодой, все еще скрипел на зубах. «Лучше есть зеленые, чем грязные» — решил я, и поиски клубники переместились из нижнего ряда в верхний. Мои растопыренные пальцы пробегали по верхушкам растений, ловко улавливая веточки с ягодами. Выбирались те, что покрупнее, в надежде, что они будут хотя бы белые, а не зеленые.

Увлекшись поисками, я на какое-то время, забыл о своих друзьях. Чтобы убедиться, что они рядом, я замер и напряг слух. Но вокруг только стонали комары. Никаких чавкающих и шелестящих звуков. Состояние «замер» перешло в состояние «оцепенение». Уши напряглись настолько, что начали различать голоса отдельных комаров. При желании я даже мог пересчитать, сколько кровососущих особей кружило вокруг меня. Недалеко, справа, метрах в двадцати, шелестит лес. Звук, похожий на шум дождя. Хотя, если прислушаться… Это не лес, это шелест кустов, когда через них кто-то бежит. Точнее убегает. Осознание происходящего, словно холодный душ, окатывает меня. Просто так не поступают, значит поблизости опасность. И меня бросили, не предупредив о ней.

Вместе с удаляющимся шумом я начинаю различать другой звук. Он приближается. Такой звук издает собака, когда обнюхивает землю перед собой. Она не видит меня, но скоро учует. Идет быстро, низко склонив голову. Вот она остановилась, и едва слышно зарычала. Можно даже сказать мурлыкнула. Я не шевелюсь, но она меня найдет, это вопрос двух-трех секунд. Что мне делать? Полагаться на удачу? Вдруг не заметит? Нет! Надо идти ва-банк. Вскакиваю, и бегом к изгороди. Расстояние до нее точно определить не могу — темно. Вижу только черноту леса, начинающегося сразу же за ней. За спиной слышу топот ног, и сопение. Страх зашевелил волосы на затылке, словно чья-то ледяная рука сжала макушку. Ноги не контролирую, несут сами вперед. Мгновение спустя удар коленями в забор, и тело по инерции пытается перевалиться через препятствие. Хватаюсь руками, обдирая их до крови. В живот, на прежние ссадины натыкаются сухие ветки, из которых состоит плетень. Карабкаюсь, перебирая ногами по ребристой поверхности, но влажная от росы подошва скользит. Через боль в проткнутом животе и ладонях, подтягиваюсь, и все-таки переваливаюсь за ограду. Вместе со стуком падения слышу удар в загородку, и лай. Звонкий, оглушающий, проникающий в каждую клеточку мозга. Вначале на четвереньках, потом в полный рост убегаю от забора, за которым раздирается до хрипоты собака, захлебывающаяся своим лаем. Тропинка едва заметная, она чуть светлее среди темного леса. Но ее я знаю хорошо, поэтому бегу, без страха врезаться в дерево. Сердце колотится как бешеное, от адреналина в висках гулко стучит. Не останавливаюсь, пока не выскакиваю на опушку. Только теперь можно перевести дыхание, и собравшись с мыслями разобраться в том, что же произошло.

Два закадычных друга показали себя не с лучшей стороны. Теперь я не могу назвать их друзьями. Они просто приятели, с которыми интересно проводить время, но ни в коем случае не полагаться на них. Можно даже назвать их предателями. А теперь самое интересное. Как бы я поступил, окажись на их месте? Представим, что я поднимаю голову, и вижу: калитка во двор открывается, и в образовавшийся проем протискивается собака. Я слышу ее дыхание, и если начну шуметь, то она погонится за нами. Расстояние до нас чуть больше двадцати метров, и она наверняка кого-нибудь настигнет. Помимо этого, она может погнаться за мной, и тогда мои шансы на благополучное спасение стремительно тают. Я могу предупредить того, кто рядом, но и это рискованно. Как бы я поступил? Крикнул бы: «Пацаны, собака!», и вместе со всеми рванул бы к забору. А тут уж кому как повезет.

Нет, мне бы хотелось, чтобы я так поступил. На самом деле я бы сломя голову понесся от опасности, как только ее увидел, давая себе пусть и небольшой, но шанс на спасение. Но я так не поступил. И в этом мой козырь. Им не в чем меня упрекнуть. Если только, они не там, до сих пор. От этой мысли мне стало не по себе. Тогда получается, что я драпанул первый, не предупредив остальных. Вот так разворот! Только что я убивался по поводу предательства друзей, и вот, сам оказался в предателях. Я пробрался на чердак дома, разделся, и лег спать. Утром все видно будет. Скоро все прояснится. Кто есть кто.

Проснувшись ближе к обеду, я умылся, позавтракал, и вышел на улицу. Пересек дорогу, которая отделяла лес от деревни, и направился к полянке. Там в тени деревьев были вкопаны невысокие столбики, к которым какой-то умелец прибил доски. Получилось что-то вроде лавочек. Днем там собиралась ребятня вроде нас, а вечером разжигался костер, и молодые люди постарше заполняли пространство вокруг него. Огонь отгонял комаров, и давал тепло. А влюбленные парочки сидели или стояли, тесно прижавшись друг к другу. Они заворожено глядели на искры, поднимающиеся в темное небо, при каждом потрескивании горящих дров.

Я еще издали заметил, сидящих на лавочках, соучастников вчерашнего преступления, и пока шел к ним, думал над тем, как начать разговор.

— Здорово, ребят! — пожал я им руки. — Чего меня бросили вчера?

— Да мы тебе кричали, — начал оправдываться Вилли. — Но ты не слышал.

— Ты так чавкал громко, — поддержал его Споукли. — Что, наверное, уши заложило.

— Понятно, — ответил я, но перед глазами нарисовалась совершенно другая картинка. Вилли замечает опасность, и дает сигнал Споукли. Тот взглядом кивает в мою сторону, как бы спрашивая: «А с ним как быть?» Вилли машет рукой: «Да черт с ним!», тем самым беря ответственность за совершаемое предательство на себя. Только ведь он не предавал. Он просто махнул рукой. А вот Споукли, мог бы предупредить, но не сделал этого из-за взмаха руки Вилли. В итоге предали оба, хотя никто из них не думает, что поступил подло.

Той ночью я понял, несколько вещей, и они изменили мое отношение к людям, окружающим меня. То, что интересно, и вызывает восторг у одних, может совсем не понравится мне. А еще, я перестал доверять. Всем. Потому, что каждый способен на низкий поступок. Все зависит от обстоятельств, которые могут подтолкнуть человека к принятию неверного решения. А еще, после этой вылазки в моем сердце поселился страх, связанный с собаками. Хотя, может, все не так, и я просто пытаюсь как-то оправдать себя.